– Гы, гы. Если маршалу... Давай посунемся, хлопцы, тут маршал оголодав трохи, – пробасил добродушный младший сержант квадратного телосложения.
Этот улыбчивый белорус вызвал бы жгучую зависть у культуристов века следующего: при любом движении его мускулы перекатывались волнами, грозя порвать гимнастёрку, а голубые глаза и пшеничные волосы, обрамляющие классическое славянское лицо, позволили бы ему играть древнерусских богатырей без всяких кинопроб.
– Я Колян Задира! – плюхнулся на освобождённое место сержант, бережно ставя поднос на стол.
– Василь, из Пинска.
– А где этот твой Пинск? – каша с первой тарелки исчезала с удручающей скоростью. Казалось, она испаряется с ложки, не успев коснуться рта.
– В Белоруссии. Значит как от Минска...
– Василь, это ж мировая жратва, – перебил его Николай, – надо узнать, можно ли тут остаться!
– Слухай, Коль, а тебя что-нибудь окромя еды интересует, у тебя ж столько не улезет? – опять мешая русские слова с белорусскими, поразился Василий.
– В детстве я плохо кушал, навёрстываю, – рассмеялся Николай, – доктора разобраться не могут: то ли аппетиту не было, то ли жратвы.
– Подраться любишь, значит? – спросил щуплого сержанта сосед слева. Несколько голов заинтересованно повернулось в их сторону.
Николай приосанился и набрал побольше воздуха для обстоятельного ответа. Ему нравилось быть центром внимания, ловить на себе взгляды, ловко отбивать словесные выпады, самому находить едкие слова, вгоняющие оппонента в смущение, а порой и в бешенство.
Увы для Николая, он был задвинут на задворки внимания одной лишь фразой, донёсшейся со стороны кухни:
– Ребятки, а кому блинчиков со сметаной? С пылу с жару! Кому? – произнесла повариха, держащая на вытянутых руках большое блюдо с горой ещё исходящих паром блинов.
Общий вздох-стон прокатился над столами. Даже издали блинчики наполняли помещение непередаваемым ароматом домашнего уюта. Два парня, коловшие недавно дрова во дворе, принесли бидон и целую россыпь стеклянных банок с вареньем. Под прожигающие взгляды пятнадцати пар глаз не спеша поставили банки на стол, помогли поварихе установить башню из блинов и с чувством выполненного долга сцапали по два верхних блина. Так же неторопливо, культурно – ложечками – парни намазали блины вареньем.
– Клубника! – выдохнул-выкрикнул высокий, светлый младший сержант, сидящий ближе других к столу с банками.
– Мне! Мне наложь! – опережая других, пружиной выскочил Николай.
– Да как в тебя лезет-то? – бойкий одессит решал для себя важнейшую стратегическую задачу: сможет ли он впихнуть в себя хотя бы один блин. Судя по скрестившимся на Николае взглядам остальных сержантов, заданный одесситом вопрос интересовал всех.
– Ты што, блинов никогда не ев? – подколол его квадратный сосед.
– Ел, конечно! К нам шефы в тридцать втором в детдом приезжали, праздник на масленицу устроили. Всем, даж самой мелюзге по блину досталось, только без клубники. С клубникой в Котласе тяжело.
Василь густо покраснел и уткнулся в тарелку. Представить человека, евшего блины раз в жизни, он не мог. Но смеяться над прожорливостью мелкого товарища расхотелось.
Глядя на шебутного сержанта, остальные командиры смогли найти в себе силы дать последний бой армии блинов и быстро организовали атаку с флангов.
«И чего расшумелись, блинов что ли не ели», – подумал Пётр, отодвигая массивный стул. Кроме него только их сопровождающий Андрей не проявил интереса к еде и сейчас о чём-то шушукался со своими дружками.
Впрочем, и Андрей, и блины вылетели у него из головы, стоило ему подойти к расписанной стене. Да, он видел панораму «Бородинская битва» в Москве, которая превосходила масштабами эту кухонную роспись раз в сто, но то Москва, а тут в богом забытом месте, в какой-то солдатской столовой...
За стеной столовая превращалась в какую-то сказочную таверну. Перспектива и освещение мастерски открывали ещё одну залу с геральдическими щитами и чучелами зверей, развешанными по стенам. Вделанные в нарисованные светильники осколки зеркала мерцали, наполняя рисунок мягкой магией.
Но больше всего Петра заинтересовали два персонажа на переднем плане, сидящие под щитом с лозунгом о необходимости взаимодействия всех родов войск.
Слева за столом, с деревянной кружкой в лапе, сидела белка. Если конечно можно назвать белкой существо ростом с человека, вертикальными зрачками и седой гривой.
Одетая в кожаную куртку со шнуровкой у горла, с крестовиной меча за плечом, прорисованная в мельчайших деталях, казалось, сейчас она поднимет кружку и закричит: «Хозяин, повторить! И блинов нам неси!»