Господи. Никому такого не пожелал бы. Сейчас их семья потеряла не только Ханну, но и ее отца. Такое могло бы произойти и со мной. Блейку не удалось довести до конца свою попытку изнасилования Лорелин, но что бы произошло, если бы я вовремя не подоспел? Я не обязан отвечать на свой вопрос, потому что уже знаю на него ответ.
- Спасибо тебе, Ротт. Ты успокоил меня.
Я заканчиваю разговор. Лорелин смотрит на меня.
- Что?
- Ханна Доди покончила с собой два дня назад, она оставила записку. Ее отец убил его, потому что был убит горем из-за самоубийства дочери.
- Бедные люди. Я встречала мистера Доди. Он несколько раз приходил в студию к Ханне. Он всегда называл ее своей звездочкой, отчего она каждый раз смущалась. Из-за этого она не разрешала ему приходить туда. Они были близки, как отец и дочь, и я завидовала ей.
Я притягиваю ее к себе. Моя сильная девочка. Но кто знает, как бы она справилась, если бы Блейк закончил то, что начал.
- Я никогда не выпущу тебя из виду, - я кладу руку на ее живот. - И Мэгги Джеймс.
Она ещё не появилась на свет, а я уже знаю, что смогу убить за нее.
- Надеюсь с отцом Ханны все будет в порядке.
- Уверена, он не сможет позволить себе хорошего адвоката. Помню, как Ханна говорила мне, что у них туго с деньгами. Я одалживала ей одежду, потому что у нее не было ничего, что не куплено в секонд-хенде.
Мистер Доди был вне себя от горя, он заслуживает хорошего представителя.
- Я хочу помочь ему. Ему нужен хороший защитник.
Л ничего не говорит, поэтому я не знаю, что она думает об этом.
- Что ты думаешь о том, что я возьму на себя все судебные издержки?
- Я горжусь тобой, Маклахлан.
Глава 31
Лорелин Маклахлан
Тридцать шесть недель. Сегодня я встречаюсь с доктором Сомерсби для удаления устройства, которое держало Джеймса Генри или Мэгги Джеймс внутри меня в на протяжении восемнадцати недель. Произойдёт одна из двух вещей: у меня будут преждевременные роды из-за того, что мою матку побеспокоят или я продолжу вынашивать ребенка еще целый месяц. Никто не знает, когда это произойдет.
Меня готовят к процедуре, я лежу в кабинете и жду.
Эми, медсестра Эддисон, заходит в палату, останавливается и смотрит на меня.
- Секундочку. Я вас знаю. Я работала с вами?
- Несколько месяцев назад меня госпитализировали. Я провела здесь целую неделю, но вы не были моей медсестро. Вам кажется, что вы знаете меня, потому что моя подруга рожала здесь несколько месяцев назад. Эддисон Кингстон.
- Да! Я помню ее.
Ее очень сложно забыть.
- Может быть потом, что она была слишком…хм злой?
- Да нет, - смеется он. - Мне понравилось заботиться о ней. Ее бедный муж не переносит вида иголок.
- Что случилось с Заком?
Ой, я забыла рассказать Джеку Генри об этом.
- Он был немного не в себе во время эпидуральной анестезии. Он сказал, что терпеть не может иголки, - я пожимаю плечами. - Он сказал, что иглы, которыми делают татуировки, отличаются от медицинских. В общем, он струсил. Мне пришлось позаботиться о нем, потому как Эми была занята с Эддисон.
- Ты не говорила мне об этом.
- Единственное, что заботило меня в тот момент, это рождение Донована.
Эми передает мне больничное платье.
- Раздевайтесь, я вернусь через несколько минут, чтобы подключить вас к монитору.
- Было круто услышать, как другая женщина говорит тебе раздеться.
- Ой, сделаем перерыв.
- У меня и так восемнадцатинедельный перерыв.
Я стягиваю платье и расстёгиваю лифчик.
Он никогда не должен говорить мне об этом после всего того, что я сделала для него.
- Эй, я компенсировала этот перерыв другим образом. Не каждая беременная жена будет так щедра, как я.
- Я благодарен. Если бы ты только знала, как я наслаждался каждый раз, когда ты оборачивала свой миленький ротик вокруг моего члена. Это очень круто, но ты должна знать, что я в большем восторге, когда нахожусь внутри тебя.
Все, что он сказал, укладывается в моей голове.
- Боже, только не говори, что хочешь, чтобы я родила сразу же после удаления серкляжа только потому, что ты хочешь отвезти меня домой и трахнуть.
Он улыбается.
- Нет, детка. Я хочу поехать домой и заняться с тобой любовью.
Неужели он действительно думает, что может показать мне свои ямочки и выйти чистеньким из воды.
- Ох, не впаривай мне эту чушь. Называй это, как тебе нравится, но я знаю тебя Маклахлан.
- Ты кажется не заинтересована в этом.
Он выглядит опечаленным, я не хочу видеть его таким. Я просто переживаю за нашего ребенка.
- Не принимай это на свой счет, просто я была бы счастливее, если бы держала этого ребенка на руках.
- Я тоже, но я был бы также очень рад, если бы моей жене можно было бы сделать это еще раз до того, как этот ребенок появится на свет. Это было так давно.
Он был очень терпелив на протяжении всей беременности, не требуя ничего и потакая всем моим прихотям. Поехать в город глубокой ночью только потому, что я захотела чизбургер и картошку фри, массировал мне поясницу, когда она болела, брил мне ноги и красил ногти, потому что мне было стыдно показывать свои распухшие ступни в салоне. Он не обращал внимания на мои перепады настроения и не обижался, когда я была груба.
- Хорошо. Если не начнутся схватки, то ты сможешь снова познакомиться со своей женой.
Он шепчет «да» и поднимает кулак ввверх.
- Не думаю, что смогу дождаться ночи. Если все пройдет нормально, мы как можно быстрее едем домой в нашу спальню.
Он ведет себя так глупо.
- Ты сможешь дотерпеть до дома или нам снять номер в отеле?
- Неплохая идея.
Конечно, он понял, что я шучу.
- Я пошутила, дикарь.
Возвращаетс Эми. Она делает мне ультразвук. Конечно, я и раньше слышала сердцебиение нашего ребенка, но никогда так долго. Я загипнотизирована.
- Кого вы ждете?
Я жду, когда Джек Генри скажет, что это девочка, но он молчит.
- Мы не знаем. Это будет сюрприз.
- Мне нравитс это. Это так весело. А как вы думаете, кто это?
- Я думаю мальчик, - я смотрю на Джека Генри, и он подмигивает мне. - А он думает, что девочка.
Эми берет в руки распечатку и смотрит.
- Я думаю это девочка, судя по сердцебиению.
Я читала об этом.
- Правда? У девочек сердцебиение быстрее?
- Не могу ответить на сто процентов, но судя по моему тридцатилетнему опыту, в этом есть доля правды.
Джек Генри усмехается, он так уверен в себе с тех пор, как на восемнадцатой неделе впервые увидел лицо ребенка.
- Она сказала, что это бабушкины сказки, так что успокойся.
- Также она сказала, что работает здесь тринадцать лет, и в этом есть доля правды, - утверждает он.
Доктор Сомерсби входит в кабинет и прерывает наш спор.
- Ну что, готовы избавиться от серкляжа?
- Как никогда.
Я кладу ноги на подножки. Пытаюсь расслабиться, сосредоточиться на дыхании, но нервы не дают мне этого сделать. Я читала об удалении серкляжа, многие пишут, что это больно.
Я чувствую давление и сразу же напрягаюсь.
- Потерпите, Лорелин. Знаю, это неприятно, но я постараюсь сократить дискомфорт до минимума.
Я слышу звук ножниц и невольно дергаюсь.
- Извините Лорелин, но на шве образовались рубцы. Вы почувствуете тяжесть.
Моя задница дергается вверх. Такое чувство, будто мою матку сейчас выдернут. Я напрягаюсь, хватаю Джека Генри за руку и начинаю плакать, потому что не могу себя сдерживать.
- Ааай…
Это не самое лучшее «ай». Мне очень больно.
- Так, серкляж удален, сейчас я проверю шейку матки, чтобы узнать, насколько она расширена.
Я чувствую давление ее пальцев, это лучше, чем зеркало.
- Между двумя и тремя сантиметрами, вам придется остаться здесь на пару часов. Никаких приёмов еды. Есть вероятность преждевременных родов.