- Уже почти семь сантиметров, вас как можно скорее нужно перевезти в родовую палату. Вам нужна эпидуральная анестезия?
Она вопросительно смотрит на меня.
- Не смотри на меня. Это не мне больно.
- Все было бы иначе, если бы матка расширилась только на один сантиметр, но у меня уже семь, осталось три, не знаю, есть ли смысл колоть обезболивающие. Думаю, справлюсь и без него.
- Имейте в виду, миссис Маклахлан, когда начнете тужиться, давление увеличится.
- Я хочу, чтобы твоя мама была здесь. Я не знаю, что делать.
Я тоже хочу, чтобы мама была здесь.
- У вас есть немного времени подумать.
- Хорошо.
Когда медсестра уходит, я смотрю на Лорелин.
- Женщины миллионы лет рожали без наркоза.
Знаю, но они не моя жена. Я не хочу, чтобы ей было больно.
- Думаю, я смогу вытерпеть.
Боюсь, настанет момент, когда она передумает и захочет анестезию, но тогда пути назад не будет.
- Боль – это боль.
- Я сделаю это.
Она выглядит такой уверенной.
- Это твое решение.
Эми, медсестра, которую мы видели, когда удаляли серкляж, возвращается, и мы переходим в комнату, в которой находились целую неделю, когда была угроза потерять Мэгги Джеймс.
- Я решила, я сделаю все сама, без анестезии.
Я отхожу к стене, потому что не хочу смотреть на то, как моей девочке больно. Надеюсь, я не струшу, когда она начнет кричать. Посмотрев на время, я понимаю, что мамы не будет еще часа три. Я начинаю жалеть, что не позвонил ей еще будучи дома. Мне крайне необходимо, чтобы она была здесь, чтобы успокоить меня.
- Я выйду позвоню маме. Нужно сказать ей.
- Окей.
Остановившись, я зову Эми.
- Я иду в комнату ожидания, чтобы позвонить. Если я понадоблюсь, позовите меня.
- Нет проблем.
Мама быстро отвечает.
- Что такое?
- Почти семь сантиметров.
- О, дорогой. Я не успею приехать.
- Ее врач предупреждал нас, что такое может случится. Я переживаю. Лорелин отказалась от анестезии.
- Почему ты беспокоишься об этом? – спрашивает она.
- Я не хочу, чтобы ей было больно.
Я слышу, как она смеется надо мной.
- Я открою тебе секрет, Джек Генри. Деторождение — это ужасно больной процесс. Уверена, Лорелин знает это и обдуманно приняла такое решение. Она знает свое тело и с какой болью сможет справиться. Она будет в порядке, сынок, - я не буду спокоен, пока ребенок не будет лежать рядом с ней. - Знаю, ты улизнул, чтобы позвонить, а теперь тащи свою задницу обратно к жене, потому что она не должна быть одна. Я буду около десяти, но, если что, звони.
После разговора с мамой, я не почувствовал того облегчения, на которое так надеялся. Я ни с кем не могу поговорить, кроме как с братом. Он был на моем месте три раза, поэтому я набираю его номер. Еще рано, но он должен ответить.
- Что!
Каким же грубияном всё таки может быть мой брат.
- Какого черта, Эван? Почему ты так груб?
- Потому что ты прервал мой утренний кайф.
Ладно. В этот раз я позволю ему сорваться с крючка.
- Эм позволила мне прерваться, чтобы ответить на телефон и узнать, зачем черт побери ты звонишь. Это из-за Лорелин?
- Да, но мне нужно поговорить еще кое с кем.
Я слышу рычание в его голосе.
- О чем?
- Она отказалась от эпидуральной анестезии, и я боюсь смотреть на то, как ей будет больно.
- Блядь. Она рожает. Конечно же ей будет больно. В последние два раза Эм не делали анестезию, и все было нормально, так что хватит ныть, как девка, и возвращайся к своей жене. Она не должна быть одна, недоумок. Ты что совсем ничего не понимаешь?
Видимо нет. Он прав. Я оставил свою жену одну, пока сам здесь стою и треплюсь по телефону.
- Ты прав.
***
Л дышит труднее, когда я возвращаюсь к ней.
- Они проверили меня и сказали, что уже почти девять сантиметров, так что этот ребенок родится очень быстро. Мне нужно тужиться.
Она кряхтит, и я нажимаю на кнопку вызова.
- Я могу чем-то помочь?
- Лорелин говорит, что хочет тужится.
Эми заходит в комнату и надевает перчатку.
- Думаю, ты уже готова, - ее рука скользит под одеяло, отчего Лорелин плотно зажмуривает глаза. - О, десять сантиметров, уже нужно начинать тужиться. Я сообщу доктору Сомерсби, ведь я чувствую головку. Не думаю, что это займет много времени. Когда головка ребенка на выходе, это невозможно остановить.
Ох, блядь. Осознание обрушивается на меня. Я стану отцом. Я беру ее руку и целую.
- Ты сможешь сделать это.
- Хорошо, Лорелин. Ты помнишь, как все было с Эддисон?
- Вроде…
- С каждой схваткой тужься три раза. Глубокий вдох и изо всех сил. Положи руки вдоль бедер.
Л делает так, как говорит ей Эми. Ноги согнуты и разведены в стороны.
- О, Боже…
- Глубоко вдохни и тужься. Давай Лорелин.
Л делает так, как ей говорят. Эми считает до десяти, и так снова и снова.
- О, Господи, еще одна.
Эми с каждой схваткой продолжает считать, затем тянет меня за руку, чтобы я посмотрел.
Я видел влагалище Л сотни раз. Но сейчас я не уверен, что это хорошая идея смотреть за тем, что там происходит.
- Я не знаю, хочу ли это видеть.
Я немного боюсь.
- Я понимаю, но это единственный шанс увидеть такое. Это довольно специфично.
Я делаю глубокий вдох.
- Окей.
Я отхожу от кровати.
- Еще одна схватка.
Лорелин начинает тужиться, и я вижу темную макушку. Меня переполняют странные чувства.
- Ох, сколько темных волос.
Я никогда не видел ничего подобного.
Л сильно тужится и падает на спину. Ей больно.
- Это хорошо, потому что я был лысым.
Эми направляется к двери. Куда это?
- Все готово, я зову доктора Сомерсби.
Я наклоняюсь к Л и целую ее, пока мы ждем врача.
- Я так люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - она гладит меня по лицу. - Ты не расстроишься, если это будет мальчик?
- Я сказал тебе, что буду в восторге и от сына. Но мое чутье подсказывает мне, что это девочка. Так что не думай, что я не хочу мальчика.
- Я знаю.
Заходит доктор Соберси.
- Этот малыш торопится показаться миру, - она садится на табуретку между ног Л и смотрит на меня. - Итак, вы по-прежнему убеждены, что это девочка?
Полностью.
- На все сто процентов.
- А вы, Лорелин?
- Либо мальчик, либо девочка. Это все, в чем я уверена.
Доктор смеется.
- Тогда давайте сделаем это поскорее, чтобы вы могли узнать.
Эми помогает Л вытянуть ноги. Она тужится, отчего ее лицо становится свекольно красным.
- О Боже мой…я вся горю. Я вся в огне.
Она смотрит на меня, но я ничего не могу сделать, чтобы помочь ей.
- Мне так жаль, Л.
Ее ноги трясутся, и она хватается за меня. Она тянет меня вниз, сжимая руку на задней части моей шеи.
- Помоги мне. Помоги мне. Помоги мне.
- Сделайте что-нибудь, чтобы помочь ей! – кричу я.
- Лорелин, нужно тужиться. Это единственный способ, которым мы можем тебе помочь.
- Я не могу. Мне очень больно.
- Посмотри на меня, - Л отпускает мою шею. Слезы катятся по ее щекам. Она роняет голову и смотрит на Эми, - Ты можешь это сделать. Ты единственная, кто властен над этим. Чем раньше ты это сделаешь, тем скорее наступит облегчение. Давай. Тужься изо всех сил.
- О Боже.
Она жмурится, лоб морщится. Слезы бегут из ее глаз, и это разбивает мне сердце. Она страдает.
- Давай, любимая.
- Посмотрите, мистер Маклахлан.
Я наклоняюсь и смотрю между ног Л. Ребенок выходит лицом вниз, и доктор Сомерсби переворачивает её, чтобы я мог посмотреть.
Я вижу её лицо впервые.
- Головка вышла, Лорелин.
Я никогда не видел ничего более удивительного.
- Л, она прекрасна.
- Еще один раз, и мы посмотрим, кто тут у нас.
- Тужься!
Я вижу решимость на ее лице и знаю, что последний толчок будет последним.