Вообще-то она прибыла в Питер не только ради встречи с любимой тетушкой, эмигрировавшей волею судеб и дочерей несколько лет назад в Германию. Если честно, цель «краткого рабочего визита» Инны была весьма корыстной. Ее давнишний приятель Сергей Бурмистров, обаятельный бездельник и обормот, склонный к разным дурацким авантюрам, которые в лучшем случае заканчивались ничем, а в худшем — полным провалом и денежным крахом, поведал ей за чашечкой кофе про некую пожилую даму из Санкт-Петербурга. Мол, весьма обеспеченная старушенция мечтает издать мемуары, однако, как говорится, ни ухом ни рылом… А точнее, ни пером, ни компьютером — ничем в должной мере не владеет, поэтому ищет «негра». А еще лучше — «негритянку». Цена, как говорится, договорная. Главное, не продешевить, поскольку старушенция весьма богата. Инна насторожилась. Вот это да! Наконец-то Фортуна повернулась к ней лицом, а не своим обычным местом. Удача впервые сама плывет в руки! И главное, работа непыльная и простая до тупости. Сиди себе, слушай вполуха амбициозное бормотание старухи, записывай на диктофон. А потом лепи из ее россказней что-то более или менее удобоваримое, по крайней мере логически связанное. Между тем ответственности никакой: тираж книженции крошечный, предназначен на подарки своим. Главное, чтобы авторше труд понравился. Как говорится, кто заказывает музыку… Впрочем, угодить заказчице мемуаров — дело нехитрое: как можно больше выпячивай ее роль в истории, а значение остальных участников сей старомодной пьесы под названием «Жизнь одной дамы», наоборот, старательно затушевывай. Вот и весь рецепт сомнительного творческого супчика. Видали мы, и не раз, таких богатеньких старушек! Мечтают купить билет в вечность, словно в бизнес-класс авиалайнера, летящего на Канары! Вспоминают эпизоды собственной драгоценной жизни со всеми бесконечными скучнейшими подробностями. Так и подмывает шепнуть: мол, пустые хлопоты, матушка, билет-то в вечность выписывается совсем другим ведомством. Туда ни бойким писакам, ни чиновникам даже самого высокого ранга ходу нет. В небесной канцелярии действительны иные законы и, возможно, другие льготные списки…
И пусть себе такие бабульки заблуждаются как можно чаще — на благо нам, продажным писакам! — цинично решила Инна. Общаться с наивными, преисполненными собственной значимости воспоминателями — сплошное удовольствие. Чай с тортом, сувениры с курортов, машина с водителем, если понадобится. Правда, есть одно но, с лихвой перекрывающее все плюсы. Когда дело доходит до расплаты, все богатенькие буратины без исключения оказываются на удивление скупы. Так что главный закон в деле написания заказных мемуаров прост, как таблица умножения: без аванса — ни строчки. А рукопись — только в обмен на гонорар. Из рук в руки.
В общем, нехитрые мысли вихрем пронеслись в ее голове, включившейся в этом месте со скрипом, как старый комп, и Инна попросила продиктовать телефон и адрес новой питерской «старушки процентщицы». Честно говоря, она не особенно рассчитывала на успех: в культурной столице и своих сочинителей хватает, один Союз писателей Санкт-Петербурга чего стоит! Пушкину с Достоевским и не снился такой корпоративный междусобойчик! Да и Союз журналистов Санкт-Петербурга не сбросишь со счетов! Правда, и заказчиков пафосных мемуаров у продажных питерских сочинителей в последнее время по понятным причинам прибавилось — колесо истории резво покатилось в сторону Северной столицы, сметая вся и всех — от ленивых московитов до горластой ставропольской и напористой уральской публики — на своем пути.
Однако надменный, слегка картавый, как у карикатурных дворян в старых советских фильмах, голос пожилой дамы отозвался в телефонной трубке с неожиданной готовностью:
— Что ж, голубушка, с нетерпением жду вас в субботу, ради такого дела даже готова отложить поездку на уик-энд в загородное имение…
Она так и сказала: не «на дачу», а «в имение», что слегка резануло Иннин демократичный слух. Дама продиктовала адрес на Мойке, и в ближайшую пятницу Инна потащилась поздним вечером на Ленинградский вокзал.
ВАГОНЧИК ТРОНЕТСЯ — НЕ ТРОНУТЬСЯ БЫ НАМ
Такая тоска навалилась на Инну на перроне, что она едва не повернула обратно, в свою маленькую уютную квартирку на московской окраине.
Тускло освещенную пустую платформу усыпали, кружась в стремительном диком танце и срываясь на ветру под поезд, крупные, как серебряные монеты, снежинки. Путешественница подставила руку, но ветер тут же сдул их с перчатки, и снежные хлопья понеслись в бешеном ритме мимо, мимо… Инна тащила, спотыкаясь, по обледеневшему асфальту огромную сумку, набитую образцами заказных книг, которые накропала за последние годы числом не меньше, чем достославный Оноре де Бальзак или благородный Чарльз Диккенс. У нее тоже получилась целая «Человеческая комедия». Однако прекрасно изданные тома были написаны от имени и во славу современных Гобсеков и Ростиньяков, а также Домби и сыновей. Инна героически волокла на себе в Питер эту мини-библиотеку, чтобы старуха оценила ее профессиональный успех и не скупилась. Мол, у нас такие, как вы, госпожа миллионерша, в очередь стоят… В сумке булькали две бутылки коньяка «Московский» (пусть Северная столица знает свое место!) для Изольды и Марка. В общем, из личных вещей в объемистую спортивную сумку поместилось лишь самое необходимое, никаких вечерних нарядов, все походно-спортивное, впрочем, на два дня больше и не надо…