— Или его кто-то другой притащил ко мне в постель. И вовсе не обязательно, что перед квартирой, могли и в самой квартире. Но самое ужасное, что убили его моим собственным ножом, верней, ножом моей бабушки, но так как она уже умерла, то он почти что мой, — произнесла Мариша, и глаза ее снова начали наполняться слезами. — А значит, версия о том, что его убили посторонние хулиганы в подъезде, отпадает. Откуда бы им взять мой ножик?
— Давай пока подумаем, у кого могут быть твои ключи? — сказала я, ставя перед Маришей дымящуюся яичницу, щедро посыпанную петрушкой, я где-то слышала, что эта травка укрепляет нервную систему, поэтому не поскупилась.
— Вчера уже про всех подумала, — сказала Мариша, перечислила длинный список лиц и приступила к остывшей яичнице.
— Очень хорошо, можно начать с той подруги, которая увела у тебя любовника, потом поискать записку с адресом того типа, про которого ты ничего не помнишь, а потом, если нигде ничего не выгорит, навестить твоего бывшего жениха.
— Он же в Москве и к тому же в таком месте, куда просто так не пускают, — испугалась Мариша.;
— А перед этим мы навестим квартиру твоей бабушки и расспросим твоего братца, куда он дел такой замечательный ножик, — не обращая внимания на Маришины терзания, продолжила я.
— Знаешь, что я подумала в связи с этим, — перестала наконец стонать Мариша, — ведь мой жених был со мной на квартире, когда мы разбирали вещи после бабушки. Вертелся у всех под ногами и всем мешал. Я просто не знала, как от него избавиться, и отправила его на кухню считать серебро. Может, он тогда и прикарманил ножик. Не потому, что он был ему нужен, а просто на память.
— Да, нам просто необходимо навестить беднягу, — сказала я. — Сколько ему еще осталось?
— Не знаю, — тоскливо промямлила Мариша. — Суда еще не было. Адвокат надеется скостить до трех лет, значит, дадут пять. Но я не общалась ни с ним, ни с его родителями уже целый год. Они удивятся, откуда такой внезапный интерес.
— Это единственное, что тебя сейчас волнует? — съехидничала я. — На твоем месте я бы волновалась не о том, что там кто-то скажет или подумает, а как тебе доказать то, что ты не убивала своего Никиту.
— Надо бы его жене сообщить, — робко подала голос Мариша.
Я чуть не подавилась бутербродом с сыром, который как раз жевала.
— Ты с ума сошла? — возмутилась я. — И как ты себе это представляешь? Придешь к ней или позвонишь? Извините, тут вашего мужа нашли мертвым в моей постели, так, что ли? Лучше тогда отправиться в обход по друзьям Никиты.
— А это ты как себе представляешь? — тоже не осталась в долгу Мариша. — Будем ходить по списку и спрашивать: "Не вы ли убили одного своего друга?
Ах, не одного? Ну, это еще лучше".
Немного поругавшись и облегчив душу, мы приступили к выработке плана. Номером первым в нем числился некий Ленчик, которого когда-то давно и увела у Мариши прямо из стойла ее коварная подружка. Жить новоиспеченная парочка отправилась к Ленчику, стало быть, за известиями о ключах надо было отправляться тоже к нему. Подходя к его дому, Мариша внезапно начала буксовать и совсем встала.
— В чем дело? — удивилась Я.
— Понимаешь, мне не совсем удобно идти к нему. После всего, что между нами было, и всего того, что я ему наговорила при нашей последней встрече, мне не хочется разговаривать с ним. А потом, ведь Никита был его другом, а жена Никиты — сестра Ленчика, и все так запутано. Сходи одна, а?
Плохо представляя, с чего начать наш разговор, я уже звонила в обитую белой вагонкой дверь. Ленчика я видела два раза в жизни, но знала его по рассказам Мариши так хорошо, что мне иногда начинало мерещиться, что я росла и воспитывалась вместе с ним чуть ли не с детсада. Согласитесь, если вам в течение года выбалтываются интимные подробности чьей-то жизни, тот, о ком вам прожужжали все уши, не сможет остаться посторонним для вас человеком. Дверь открылась, и на пороге возник сам хозяин, удивленно воззрившийся на меня.
— Чем обязан? — наконец выдавил он из себя.
Вопрос надолго поставил меня в тупик. Наконец я сообразила и радостно выпалила:
— Мне очень надо поговорить с тобой о Никите.
— Сейчас?
— Именно сейчас, — твердо ответила я, сделав каменное лицо, чтобы Ленчик не вздумал отказываться, когда поймет, что все равно не поможет.
— Проходи, — распорядился Ленчик, смирившись с неизбежным.
По коридору прошлась аппетитная дамочка, но коварная Маришина соперница должна быть высокой, черноволосой и с красивыми ногами, а эта была полной противоположностью. Ну, волосы еще лано, фигура, в общем, тоже поддается коррекции, но если высоченная Мариша говорит, что соперница высокая, то, значит, та должна быть ростом с каланчу, а дамочка перекатывалась словно колобок.
— Светлана, — невесть почему смущенно представил девушку Ленчик и для чего-то прибавил:
— Помогает по хозяйству.
Я перлась через весь город вовсе не для того, чтобы обсуждать личную жизнь Ленчика, поэтому молча и без приглашения проследовала в комнату.
Устроившись в кресле, я спросила:
— Что ты делал вчера вечером?
У Ленчика сделалось обиженное, недоумевающее лицо, и он машинально кинул взгляд в сторону, где скрылась Светлана, и ничего не ответил.
— А не помнишь ли ты, — деликатно начала я, хорошенько все обдумав, — связку ключей, которые вы с твоей бывшей пассией прихватили у Мариши?
У нее в доме совершено убийство, и убийца проник к ней без взлома. Так ключи у тебя или у твоей подружки?
— Нет, — ответил Ленчик. — Я их не видел. А кого убили?
— Когда ты последний раз видел Никиту? — вместо ответа спросила я, решив наплевать на деликатность, все равно с этим у меня плохо.
— Вчера вечером.
— Что? — удивилась я. — В каком часу?
— В половине восьмого. Мы посидели с ним в «Бальзене», потом перешли в «Соню», а потом мы поймали такси и уехали по домам.
— А номер такси ты не заметил?
— Я что, похож на человека, который запоминает номера машин?
Подумав, я пришла к выводу, что не похож. И на человека, который запоминает ножи с белыми пластмассовыми рукоятками, тоже не похож, поэтому даже спрашивать не стала. А просто встала, приготовившись уходить. Ленчик с готовностью вскочил, чтобы проводить, и только у дверей вспомнил и спросил:
— А что с Никитой?
— Его зарезали, — буркнула я, — и теперь он является Марише, видимо, требуя, чтобы она нашла его убийцу. Если что вспомнишь, то звони, не стесняйся. Они с ним постоянно на связи.
Оставив бедного Ленчика размышлять над моими словами, я села в лифт и спустилась вниз, где меня уже долго и нетерпеливо поджидала Мариша.
Наш разговор начался, как я и предполагала. Мариша кинулась ко мне с воплем:
— Ну что?!
Я ловко увернулась и сказала:
— Можешь быть довольна, в убийстве он признался и сейчас собирает себе вещи и строчит повинную.
— Шутишь все, — не поверила Мариша. — Ключи-то хоть отдал?
— Нет у него твоих ключей, говорит, что и не видел и не знает. Только поинтересовался, что с Никитой, и явно не ожидал, что я ему отвечу. Во всяком случае, челюсть у него отпала почти до пола. А ты случайно не знаешь, у Никиты на работе не возникало проблем?
— У него там было все в порядке, — уверенно ответила Мариша.
— А как насчет того, что он захапал себе три ставки? Может, на них имелись другие претенденты?
— Он вроде справлялся с работой, — уже не столь уверенно ответила Мариша.
— Дело не в том, справлялся он или нет, — продолжала я гнуть свое, — а в том, что другие, возможно, считали себя способными справиться не хуже.
Был кто-то из этих людей у тебя дома?
— Что ты прицепилась к его работе? — взвилась Мариша. — Не знаю я.
— А его семья? Кому достанутся все его накопления? Помнишь, ты жаловалась, что он все время копит и даже на себя не тратит. Может быть, такое положение дел не устраивало не тебя одну. Как насчет его жены? Деньги достанутся ей?
— Нет, сыну.
— Но до его совершеннолетия еще долго, ему же всего годик. Кто будет пользоваться ими до тех пор, пока он не вырастет? Опекун, ведь верно?