Коренастый выдернул нож, обтер его о рубаху убитого и подошел ко мне:
— Я выполнил твой приказ, Кречет. Я прошел испытание?
— Нет, — ответил я и размозжил его голову березовой дубиной.
Удар получился мощный с разворотом. В этот раз бить мне никто не мешал, и дубина точно врезала по виску, раскроив кость. От такого удара один глаз бородача выскочил из орбиты и повис на жилке. Хэнк удивленно вздохнул напоследок и замертво упал на землю…
— Ну вот, — проговорила Лилия. — А говоришь, что я должна верить в людей…
Я нагнулся к трупу бородача и задрал повыше рукав его грязной джинсовой рубахи. На его предплечье красовалась татуировка: перевернутая пятиконечная звезда в круге.
— Это не люди, — сказал я. — Это апостолы…
— Как? — удивилась Лилия.
— Наверное, они нацепили лохмотья и прибились к беженцам еще вчера. Я не узнал их и прикрепил к этой группе. Сегодня, как только запахло жаренным эти выродки сбежали, а услышав выстрелы, вернулись и засели в кустах. Думали, что смогут чем-нибудь поживиться, например, пистолет у меня забрать, когда меня сожрут. Но мы выжили, и Хэнк понял, что с нами выгоднее дружить. Но я заметил его татуировку, когда он вышел на поляну и махнул рукой.
— А если бы они оказались не апостолами, — спросила Лилия. — Ты бы их отпустил?
— Нет, — ответил я. — Я поступил бы точно также.
— Страшный ты человек, Кречет, — улыбнулась Лилия, — такой же, как и я…
В далеке раздались крики. Они доносились со стороны нашей группы.
— Черт! — воскликнул я. — Похоже на наших тоже напали!
Я подхватил трофейное оружие: обрез с несколькими патронами, нож, топор и рванул за Лилией. Та уже нырнула в чащу и спешила в сторону доносящихся криков.
Вечер коснулся макушек деревьев красными лучами, когда несуразный электромобиль свернул с шоссе на обочину и углубился в лес.
— Все, — сказал Юрген. — Батарея почти на исходе.
— Сделаем привал, — сказал Рудый. — Ночью передвигаться опасно. Можно напороться на большую стаю, в темноте мертвецов не сразу видно. Разобьем лагерь вон на том пригорке. Там обзор хороший, а костер разведем в ложбинке.
— А что это ты раскомандовался? — проворчал Гектор. — Раньше дрожал, как осиновый лист, а теперь вылитый Щорс.
— Не знаю, дед, я такого зверя, но если хочешь, сам командуй. Только это место для привала самое лучшее…
— Щорс — не зверь, а командир, — хмыкнул Гектор и задумчиво погладил бороду. — Ладно, место действительно хорошее. Просто не привык еще, что ты дельные вещи говоришь, а не брешишь попусту, как раньше.
— А ты привыкай, — грозно проговорил Рудый. — Люди иногда меняются.
— Это угроза? — усмехнулся старик.
— Нет, но вчера я убил своего друга.
— Зачем, ты так и не рассказал нам? — воскликнула Энн.
— Я добил его, чтобы тот не достался на съедение чертовым зомби…
— Ужас. Мне жаль… — прошептала Энн, хлопая выпученными глазенками. — Ты как?
— Уже нормально, — шмыгнул носом Рудый. — По началу чуть не сдох… Но мне легче это воспринимать, когда я вспоминаю, что мой друг убил Хана.
— Что? — в один голос воскликнули Гектор и Энн.
— Хан обратился, — грустно проговорил рыжий. — Мастер избавил его от постыдной участи вечно бродить и жрать людей… И тем самым спас мне жизнь. Я не сразу заметил, что с Ханом что-то не так. Так обрадовался, когда увидел его и готов был расцеловать.
— Почему ты сразу нам этого не рассказал? — удивилась Энн.
— Еще не привык рассказывать. Месяцы, проведенные с отшельником научили меня молчать. Мы редко разговаривали. В основном все только по делу: это касалось лишь тренировок и охоты. Жаль Мастера… Он дважды спас меня.
— А Хана тебе не жаль? — Энн укоризненно покачала головой.
— Я смирился с потерей Хана, Полковника и Кузнеца уже давно. Я был уверен, что они погибли.
— Почему? — недоумевала Энн.
— Потому что иначе бы они нас уже давно нашли.
— Так может и с нашей потерей ты смирился? — ехидно проскрежетал Гектор. — Тоже нас уже похоронил и забыл?
— С вашей нет… Вы мне дороги, как никогда. Доктор и Лилия погибли, и теперь, вы мне ближе всех на свете.
После таких слов Энн не выдержала и обняла Рудого:
— Как же хорошо, что ты вернулся…
Парень обнял девушку и, уткнувшись в ее волосы, с наслаждением вдохнул ее запах:
— Я тоже по вам скучал. А по тебе больше, чем по старому хрену.
— Я все слышу! — проворчал Гектор.
— Ой, прости, — улыбнулся Рудый. — Все время забываю, что ты еще пока не оглох от старости…
— Не дождешься, — сказал Гектор. — Скорее у тебя вторая рука отрастет, чем я оглохну.