Справа на том же поясе ночного гостя в чехле ручной работы покоился обрез охотничьего ружья ИЖ-81 двенадцатого калибра с пистолетной рукояткой. Эдакий средневековый пистоль-помповик с трубчатым подствольным магазином на четыре патрона. Пятый наверняка в патроннике — чисто на всякий случай. И подвес правильный, чтобы, не вытаскивая ружья из чехла, можно было пальнуть от бедра. Грамотно. В ближнем бою — самое то. Там, где «калаш» прошьет того же нео насквозь, а тот и не заметит, кроша твой череп дубиной, скромный по размерам ИЖ унесет тушу мутанта метров на несколько. Потому как крупная дробь с близкого расстояния штука реально сногсшибательная…
— Пустишь погреться? — хмуро поинтересовался мутант.
Ему и вправду было несладко. Промокший насквозь подкольчужник тепло наверняка не держал, а навешанная сверху сталь дополняла ощущения. По несуразному телу меченосца пробежала заметная дрожь — и я кивнул, пряча ножи в чехлы. Хотя ремешки-фиксаторы рукояти не застегнул. Тоже чисто на всякий случай.
Гость шагнул вперед и легким движением плеча толкнул вперед двуручник. Сейчас бы он мог меня достать при желании — а мне вдруг стало все равно. Привычный рефлекс отпустил, и, если бы воин-мутант решил снести мне голову с плеч, я бы даже не дернулся. Плевать. Жить все равно больше незачем…
Но гость лишь прислонил меч к стене и подошел к огню. После чего сбросил с плеч тощий рюкзак с пристегнутой к нему противогазной сумкой и сел напротив меня, скрестив ноги. Покосился уважительно на зачехленную СВД, стоящую за моей спиной у стены, протянул к огню огромные кисти и произнес:
— Благодарю, странник, что пустил к костру презренного ворма.
Вормы… По-английски «черви». Ион как-то упоминал это слово. Кажется, неопознанные мутанты, питающиеся трупами. Впрочем, здесь практически все питаются трупами. Да и какая разница, ворм не ворм. Лучше б вообще заткнулся. Пустили греться — сиди и грейся, а не языком мели.
— Что за печаль у тебя на душе?
Нет, зря я все-таки не прирезал его сразу. Хотя никогда не поздно сделать хорошее и нужное дело…
Но ворм, видимо, что-то прочитав в моих глазах, заткнулся без моей помощи. А чуть погодя, разогрев как следует свои лапы над огнем, полез в рюкзак и вытащил оттуда самую обычную армейскую флягу. Отвернул крышку, протянул мне:
— Выпей.
Я покачал головой. Все, что мне хотелось, — это собрать автомат и завалиться спать. А там пусть хочет пьет в одну харю, хочет меня прирежет ради приглянувшейся СВД — без разницы.
Но ворм оказался упрямым:
— Выпей!
Длинная как жердь рука протянулась над костром. Зеленая крышечка фляги качалась на цепочке в районе моего подбородка; а из алюминиевого горлышка доносился насыщенный аромат неведомых трав, смешанный с парами крепкого алкоголя.
Хотя… почему бы и нет? Помянуть-то ее всяко нужно…
Невероятная смесь горьких и приторно-сладких ингредиентов, настоянных на чистом спирте, прошлась по пищеводу словно струя огненной лавы. Такого я не испытывал никогда, хотя пить доводилось всякое. По венам мгновенно разлилась огненная река, тут же ударившая в череп, словно в жерло вулкана, забитое всякой дрянью. Мне показалось, что еще немного — и мои мозги, завернутые в сеточку, взорвутся и разнесут на фиг черепную коробку.
Ворм оказался ловким малым. Он вовремя подхватил флягу, выпавшую у меня из руки, а заодно и меня — я чуть не завалился носом в костер.
— Осторожнее, хомо, — прошелестел у меня над ухом его голос. — Файринсайд валит с ног почище пули, но и воскрешает быстро.
Он не обманул. Неистовое пламя, пожирающее меня изнутри, внезапно исчезло. А вместе с ним куда-то пропало состояние звериной тоски и желание расчленить на фрагменты труп арбалетчика, убившего мою жену. Чушь какая-то… Зачем потрошить падаль, которая уже получила своё? Неужели минуту назад я мог мечтать о таком?
Смертельная усталость во всем теле тоже пропала. Не сказать, что теперь я был полон сил и готов носиться по развалинам словно сайгак. Но в то же время, если потребуется, километров пять по пересеченной местности нарежу влегкую.
— Вижу, файринсайд подействовала на тебя, — кивнул ворм, завинчивая крышку фляги и поудобнее устраиваясь по ту сторону костра. — Это хорошо. Моё имя Сталк. А как называть тебя?
…В его голосе слышались едва уловимые нотки, которые я уже где-то слышал. А, ну да, точно. С таким же, правда, в разы более ярко выраженным акцентом разговаривал серв Колян, механический паук на ножках, обожающий жрать свежие трупы. И название пойла — «файринсайд», «огонь внутри» в переводе с английского. И имя — Сталк. Вполне возможно, что производное от «to stalk», «преследовать». Кстати, что-то Ион говорил об американских морпехах, потомки которых, возможно, до сих пор шарятся в этих местах.