Теперь он намеревался дойти до угла и воспользоваться проходным двором, чтобы выиграть время. При других обстоятельствах этого бы делать не следовало, но Герман опасался, что, опоздав на метро, он обречет себя на более продолжительные скитания по малознакомым темным окраинам.
Стук каблуков отчетливо раздавался в тишине ночного переулка. Но это был не единственный звук, который достигал слуха Германа. Его чуткое ухо улавливало и какой-то неясный тревожный шум поблизости – то ли шаги, то ли шелест деревьев. Но кроны деревьев, росших вдоль тротуаров, были неподвижны – тяжелые листья казались вылепленными из пластилина.
Герман дошагал до угла, пересек улицу и вошел под арку шестиэтажного дома. Во дворе было темно – хоть глаз коли, и лишь далеко впереди был виден светящийся прямоугольник – выход на соседнюю улицу. И еще Герман увидел метрах в десяти от себя тлеющие огоньки сигарет. А потом раздался резкий свист, и все вокруг пришло в движение.
Топот многих кожаных подошв и вкрадчивый шорох кроссовок возникли одновременно и со всех сторон. Смутные тени угрожающе двинулись на Германа. Он понял, что влип.
Герман остановился и мысленно выругал себя. Он с самого начала не доверял этому городу, ждал от него подвоха и все-таки влип. Наверняка это была всего лишь шпана – одуревшие от скуки и алкоголя кретины с окраины, но вся проблема заключалась в том, сколько их здесь и как далеко они готовы зайти. Оружия у Германа не было.
Начали они совершенно банально. В России это обычная увертюра к насилию.
– Мужик, дай закурить! – сказал кто-то из них, невидимый во тьме. Голос был хриплый, точно его обладатель только что вылез из погреба.
Одновременно какая-то нетерпеливая алчная рука скользнула по рукаву Германа и устремилась дальше, пытаясь нащупать боковой карман его пиджака. Герман не стал терять время на разговоры и, поймав блудливую руку, молча и беспощадно вывернул ее до леденящего душу хруста.
Звериный вопль нестерпимой боли взлетел над двором. Обессилевшее тело рухнуло где-то рядом на асфальт, а все остальные, точно по сигналу трубы, разом бросились на Германа.
Он действовал предельно собранно и жестоко, стараясь не давать противникам ни одного лишнего шанса. Ударом локтя сломал горло какому-то щенку, бросившемуся Герману на спину, бросил через себя еще одного, впечатав в асфальт, точно сырое яйцо, и, почувствовав, что слева образовалась пустота, стремительно нырнул в нее, намереваясь немедленно смыться. Нырнул и тут же напоролся на нож.
Ударили наугад, но рана была хуже не придумаешь – в нижнюю часть живота, почти в пах. Сгоряча Герман не почувствовал боли, но зато к горлу подкатила нестерпимая тошнота, и он, на секунду потеряв координацию, шатнулся в сторону. Кто-то из нападающих тотчас бросился ему в ноги и сбил на асфальт.
Потом они навалились на него все разом, мешая друг другу. Особо ретивому Герман успел надавить пальцами на глаза и спихнул его с себя, трясущегося и вопящего от боли. Ребром ладони рубанул по шее еще одного и почти уже поднялся с колен, как вдруг кто-то сзади несколько раз усердно и быстро вонзил нож Герману в спину.
В окружающих домах половина окон уже горела. За стеклами темнели напряженные силуэты жильцов. На соседней улице завывала, приближаясь, сирена.
– Атас! – завопил в темноте отчаянный срывающийся голос, и весь двор наполнился шарканьем подошв и сдавленными криками. Несколько человек бросились врассыпную от неподвижно лежащего посреди двора тела. Два ослепительных луча от фар ворвавшегося через арку автомобиля мазнули по стенам. С треском распахнулись дверцы.
– Стоять! – крикнул милицейский лейтенант и, подняв над головой пистолет, выпалил в мутное ночное небо.
– Мои глаза, мои глаза!.. – какая-то бесформенная фигура с надрывными стонами ползала в пыли у самых его ног.
Дальнюю арку перекрыла вторая патрульная машина. Оттуда доносился шум драки, хриплый мат и крики: "Больно, пусти, сука!"
Герман ничего этого уже не слышал. Он был давно и безнадежно мертв.
Глава 1
В том, что начальник главка вызывал Гурова к себе с утра пораньше, ничего необычного не было. И в том, что вызывает он его одного, а не на пару с верным другом и соратником полковником Крячко, тоже не было ничего удивительного. Шутки полковника не всякий мог вынести и в более приемлемую погоду – вполне возможно, старик просто решил сегодня не испытывать лишний раз нервы. Вообще, честно говоря, Гуров и не предполагал, что в этот задымленный, душный, похожий на любой другой день речь может пойти о чем-то, выходящем за рамки служебной рутины. Да и на эти темы сегодня полагалось разговаривать лениво, неспешно, распустив на шее галстук и включив вентилятор помощнее.
Однако, попав в кабинет к генералу, Гуров по одному выражению его лица понял, что жестоко ошибся и разговор предстоит далеко не банальный.
Впрочем, генерал Орлов, кажется, не собирался торопить события. Предложив Гурову садиться, он первым делом кивнул на запотевшую бутылку минеральной воды, стоявшую на мельхиоровом подносе.
– Будешь? – спросил он. – Жара-то, не приведи господи… И когда же это наконец дождь-то пойдет?
На столе перед генералом вовсю крутился вентилятор, тормоша седые пряди на его голове.
– Не знаю, что с кондиционером! – пожаловался он Гурову. – Вроде работает, идол, а прохлады, понимаешь, не дает! Мастера велел вызвать – это же уму непостижимо, какая духота… – И добавил с непонятной завистью: – Вот, скажем, где-нибудь на море сейчас красота! Сидишь себе на палубе – пивко, ветерок, чайки порхают… Ты в круизе когда-нибудь бывал?
Гуров насторожился. Он не понимал, куда клонит Орлов.
– Не приходилось пока, – усмехнулся он. – Как говорит сатирик – все время на работе… Больше через "Клуб кинопутешествий" постигаю.
– А вот это ты врешь, – грустно заметил Орлов. – "Клуба" этого давно уже и в помине нет!
– Ну, другое что-то есть, – ответил Гуров. – Сейчас точно не вспомню. Но ведь ты меня, Петр, наверное, не для того пригласил, чтобы о круизах порассуждать?
Генерал загадочно посмотрел на него.
– Почему бы и не порассуждать? – проворчал он. – У нас ведь теперь запретных тем вроде не осталось? Обо всем язык чесать можно. Вот и мы с тобой давай на такую интересную тему поговорим – может, договоримся до чего-нибудь.
Гуров покачал головой и неодобрительно заметил:
– А все-таки не понимаю я тебя, Петр! Может, не стоит вокруг да около? Выкладывай, что там у тебя на уме! Ведь не на море же ты меня собираешься отправить?
– Кто знает, кто знает? – насупился Орлов. – Может, и на море. Все от тебя, милый друг, зависит.
– От меня? В каком смысле?
– А вот ты послушай меня внимательно! – сказал Орлов. – Тут такое дело, что иначе, без вокруг да около, никак не получается. Тут надо издалека в курс дела вводить…
– Ну так вводи, – развел руками Гуров. – Я уже созрел, кажется.
Генерал не стал торопиться. Налил себе полный стакан минералки, не спеша выпил и хитро посмотрел на Гурова.
– Зря отказываешься! – сказал он. – Это настоящий боржоми – не та халтура, что сейчас во всех магазинах продается… А насчет дела слушай. Тебе, конечно, известно, чем занимается такая организация, как Интерпол? И тебе, конечно, известно, что у нас в органах есть ребята, которые являются внештатными сотрудниками этой организации? Так вот, их руководитель вчера со мной встречался – по распоряжению министра, между прочим! – Генерал поднял вверх палец.
– Министр – это впечатляет, – равнодушно откликнулся Гуров. – А суть-то в чем?
– Нет, ты от министра так не отмахивайся! – сердито сказал Орлов. – Он потому дал распоряжение, что надеется на нашу помощь. От этого, если хочешь, наши международные отношения зависят!