Я прошлась по кафе и начала стаскивать стулья со столов.
— Ты должна подойти и поздороваться или поприветствовать. — Рейчел вышла из-за прилавка. — Тебе, должно быть, любопытно посмотреть, как он выглядит вблизи. Я знаю, что это так.
Я опустила стул на пол и задвинула его под стол.
— Наверное, так и нужно сделать. Я имею в виду, просто на случай, если у него возникнут какие-нибудь вопросы о районе. Это было бы самым вежливым поступком.
— Ага. Очень вежливым, — подмигнула она. — А затем ты сможешь осмотреть его с головы до ног, чтобы увидеть, простираются ли эти впечатляющие плечи до самых ног. Я ухожу отсюда. Меня ждут голые кексы. — Она послала мне воздушный поцелуй, проходя мимо со своей пустой коробкой. — Доброе утро, а я буду присматривать за угрожающими незнакомцами со смехотворно широкими плечами.
Я усмехнулась. Мои улыбки было нелегко завоевать в такое утро, как это, но Рейчел была той, кто знал, как проникнуть под поверхность и заставить меня временно забыть всё из прошлого.
Перевернув табличку «открыто», я выглянула в окно. Туман рассеивался, и казалось, что скоро засияет солнце. Это помогло бы. Солнечный свет всегда был лучше мрака.
Глава 3
Леджер
Я оставил коробку из бетона, гробницу двенадцать на двенадцать, где мне пришлось делить пространство с другим человеком, и я провёл свою первую неделю на свободе, прячась в однокомнатной лачуге, которая была ненамного больше тюремной камеры, в роскоши и комфорте. Мне больше не нужно было мыться и срать в той же комнате, в которой я спал, и когда я выглядывал в окно, там не было решёток. На самом деле, передо мной открывался бесконечный вид на мир, или, по крайней мере, мир, который простирался на многие мили, прежде чем остановиться на линии горизонта. Но я начинал чувствовать себя своим собственным надзирателем. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было найти работу. Подвиг, который казался почти невозможным с тюремным прошлым.
Была середина утра. Туман рассеялся, оставив после себя голубое небо. Я протянул руку, откинул волосы назад и завязал их так, чтобы они не лезли мне в глаза. Когда я впервые попал в тюрьму, меня обрили почти налысо — стандартная процедура, чтобы избежать заражения вшами. После этого я позволял шевелюре расти долго, слишком долго. Мой первый доллар был потрачен в парикмахерской, где я сидел в кресле и смотрел на своё застывшее отражение и вдруг обнаружил, что не могу расстаться со своими волосами. Длина была символом того, как долго я застрял в адской дыре, и напоминанием о том, что я никогда не хотел возвращаться. Парикмахер, старик, который рассказывал о своём собственном многолетнем пребывании за решёткой, помог мне найти компромисс. Он укоротил мне волосы на висках и по бокам, оставив верхнюю часть длинной.
На склоне холма перед домом среди растений торчали рассохшиеся деревянные доски, самодельная лестница на песок, которой, как и домом, годами пренебрегали.
Я добрался до пляжа. Даже под голубым небом свежий, холодный воздух окутывал берег. Я посмотрел в сторону её дома. Это был маленький коттедж, в лучшем состоянии, чем мой, но только благодаря нескольким мазкам краски и кускам деревянного сайдинга. Она посадила ряд цветов вдоль задней части здания, и их вид заставил меня улыбнуться.
В этот час она должна была быть на работе, и не было никакого шанса столкнуться с ней. Это помогло вытащить себя из дома. Я ещё не был готов. Я не был готов встретиться с ней близко, лицом к лицу. На самом деле, я задавался вопросом, наберусь ли я когда-нибудь смелости представиться.
Пляжные домики всех форм, размеров и стоимости усеивали холмы, нависающие над берегом. Некоторые из них были заколочены и тихи, как трупы, ожидая лета, чтобы вдохнуть в них жизнь. Другие были шикарными и ухоженными пляжными виллами, похожими на те, что можно увидеть на обложке журнала. Я побрёл по плотному песку в направлении пирса. По обе стороны от него выстроились магазины и торговцы. Но в такой прохладный день поздней осени, как сегодня, он был почти безлюден.
Я добрался до начала пирса и сел на первую ступеньку, чтобы вытряхнуть обувь.
— Здесь есть хороший прокат велосипедов, который позволит вам избежать попадания песка в обувь, — раздался сверху грубый низкий голос.
Я прикрыл глаза от солнца, но все равно смог разглядеть только силуэт мужчины, который был полноват и стоял немного кривобоко, как будто одна нога была короче другой.
— Может быть, в другой раз, — крикнул я в ответ и закончил обуваться.
Я поднялся по трём ступенькам на вершину пирса. Его деревянные доски, побелевшие и хрупкие от солнца, тянулись на сотни ярдов над тёмно-синей водой.
— Даже есть один достаточно высокий для таких, как ты. — У человека, рекламировавшего прокат велосипедов, был длинный седой хвост и борода цвета соли. Его рубашка с цветочным принтом туго обтягивала огромный круглый живот. У него был красочный ассортимент велосипедов на выбор.
Однобокость, которую я видел в его силуэте, была более заметна вблизи. Мой взгляд скользнул вниз к ноге под краем его шорт. Я старался не пялиться, не показывать реакции, но мои социальные навыки притупились за месяцы, проведённые с людьми, которые подумывали о том, чтобы ударить тебя по голове подносом с едой в дружеской беседе за обедом. У мужчины отсутствовал значительный кусок икры, и что бы ни делали врачи, чтобы залатать его, это было неудачей.
— Это был укус акулы. — Его голос был глубоким и раскатистым, как у человека, катающего шар для боулинга по барабану.
— Вау. Это, должно быть, было страшно. Извини, я не хотел пялиться.
— Почему, чёрт возьми, нет? Все так делают. И я солгал. Это была не акула. Это была гремучая змея.
— Чёрт. Одинаково страшно.
Он взял свой стакан с содовой, отпил немного и глубоко вздохнул.
— Нет, ещё одна ложь. У меня их целая куча. Особенно нравится использовать их на дамах. Звучит лучше, чем реальная история, которая заключается в том, что я поцарапал ногу о ржавый трактор моего отца и не ухаживал за раной. Пошло заражение. Вся моя икра была размером с баскетбольный мяч, и только тогда я потащил свою упрямую задницу в отделение неотложной помощи. Был близок к тому, чтобы потерять всё это чертово дело. Понимаешь. Не так захватывающе, не так ли?