Я прохрипел шепотом (вдруг голос пропал):
— Откуда у нее взялся болиголов?
— Ну, не знаю…
— Лара, ты недоговариваешь!
— Она приезжала сюда в августе и виделась с Марьей Павловной.
— Боже мой! И старуха изменила завещание… Почему ты молчала?
— Не люблю вмешиваться в чужие дела. Но нельзя же вам брать на себя все — это несправедливо.
— Значит, у старухи был еще яд?
— Понятия не имею, ни о чем таком я даже не подозревала.
— Рассказывай все.
— Да я почти ничего не знаю. Как-то в конце августа я пришла из лесу и кормила Марью Павловну наверху. Ну, она и говорит: «Приезжала жена Родиона, он совсем убит моей «последней волей». Так, с усмешкой сказала.
— Ты Наташу не видела?
— Нет.
— Что еще?
— Да ничего вроде.
— Ну, Лара, ленива ты и нелюбопытна.
Она рассмеялась беспечно.
— Нелюбопытна — правда, но не ленива. Все это «кружение страстей» — ничто перед искусством.
— Искусство наше светское, греховное, страсти питают его…
— Уж прям!
— Заметь, они имеют один корень со словом «страдание».
— Ну хорошо, постараюсь вспомнить все. После ее визита сюда подвалил еще один персонаж — граф Калиостро.
— Ну-ну?
— Да я с ними пробыла минут десять и уехала, у меня дела были в Москве.
18 сентября, четверг
— Шестого сентября ты уехал от Всеволода сразу после десяти?
Петр молчал.
— А домой вернулся в первом часу?
Наш красавец негромко рассмеялся и сказал, понизив голос:
— Родя, спасибо, что ты меня Алинке не заложил. — И отвел глаза, почти отвернулся — благородный профиль на фоне заоконной помещичьей липы.
Мы сидели в «трапезной»; Петр намекнул с паскудной улыбочкой, что он-де человек нервный, страстный (словом, творческая личность), а девочка соблазнительна как грех. Довез до Цветного бульвара и поднялся к ней. А ее родители? На дачке. «Все банально, Родя». Я не был в этом уверен: если парочка действовала сообща, то многое объясняется, многое… Но пугать приятеля пока не стал.
— Нина была любовницей Всеволода?
— Клялась, что нет. В принципе она в его вкусе, ты помнишь, он любил невысоких изящных блондинок. К Наталье твоей всегда вожделел…
— Да помню.
— Но при ней спать с горничной… Впрочем, черт их знает. А в чем, собственно, соль? К чему ворошить…
Я перебил с усмешкой:
— Кто ворошит пепел, рискует вызвать пламя, не так, Петр?
— Так, — ответил он серьезно и просто.
— Ты же сам предложил расследование.
— Да, но при чем здесь любовницы Всеволода?
— По утверждению твоей горничной, Наташа не была его любовницей. До последней ночи, конечно.
— Вот женщины! — восхитился Петр. — Самое интимное выследят.
— Ты ей веришь?
— Вполне. Я же тебе говорил: ты потерял единственную в своем роде любовь.
— Ею двигала не любовь, а месть.
— Месть? Кому?
Я промолчал. Она не отомстила, а спасла меня, но исповедоваться Петру я не собирался.
— Кому — Всеволоду? — продолжал он. — Ты намекаешь, будто Наташа затеяла все это… Но ведь она сама погибла!
— А кто, по-твоему, затеял?
— Разберемся! — прозвучало решительно и резко. — Поставим все точечки над i.
— Хорошо. Я тебе рассказывал как-то, что встретил брата весной в Риме. Но ты не поделился со мной, что тоже был там.
— Я дал слово Всеволоду.
— Но теперь…
— Теперь расскажу.
Когда капитал Всеволода легально проник на Запад и в прессе замелькала наша фамилия, ему прислал по факсу любезное письмо итальянский Опочини с нижайшей просьбой счесться родней. Посчитали — троюродные дядя и племянник. Последовали взаимные приглашения, племянник откликнулся первым.
— Почему он взял тебя с собой?
— По дружбе, — холодно отчеканил Петр. — Ты, наверное, уже и забыл, что это слово значит.
— Ну не источай из меня слезу, дружок. Кто еще знал про графа Калиостро?
Петр как-то странно рассмеялся, чуть не захрюкал.
— Евгений. Переписка шла через него.
— Но его по дружбе не пригласили, а? А Степа?
— Всеволод не очень-то доверял ему.
— Ты видел этого Паоло?
— Да, на вилле под Римом, современная стилизация под палаццо. На берегу Тирренского моря прекрасный белый дворец, пинии, магнолии. Мы провели там сутки.
— Что делали?
— Разговаривали, пировали, Паоло очень интересовался родословной, но Всеволод не такой уж знаток был… поэтому граф Калиостро, как ты его назвал, приехал сюда покопаться по архивам.