— А если я не знаю местности? — спросил я.
— Кто же от тебя требует представлять каждую ветку на ёлке, сударь? Пусть воображение твоё рисует небо, колыхаемый воздух, горы, луга, леса, поля внизу. Мелочи не имеют значения, главное — общие черты окружающего мира. Они-то и помогут заклинанию. Ты понимаешь, что от тебя требуется?
— Пожалуй, понимаю.
— Тогда повтори главное: представлять не место прибытия, а…
— А само перемещение, — продолжил я и, когда Авенир довольно кивнул, с облегчением выдохнул. — И чем красочней, тем лучше. Позвольте ещё вопрос. Мне уже посчастливилось лететь по воздуху как птице, благодаря одной любопытной магической вещице. Могу ли я использовать запомнившееся мне ощущение полёта?
Огонёк блеснул в глазах Авенира.
— Можешь. Я только похвалю тебя, Николай, — ответил он с едва заметной ноткой гордости. — Рад, что ты замечаешь такие детали. Мысли для того и нужны, чтобы рождать ощущения. Воображение, которое будет рисовать яркие штрихи перемещения, и трепет сердца, который рождает воспоминание о полёте, сделают твоё заклинание сильным и точным, а трансгрессию быстрой и лёгкой. И всё же, — усмехнулся старец, — не надо возносить себя на облака, если ты перемещаешься в пределах одной комнаты.
— Хорошо, — кивнул я с улыбкой, испытывая маленькую гордость за свою догадливость.
— Теперь о заклинании. Оно сравнительно простое, но невербальное. Более того, оно совершенно невербальное или, как я говорю, квазиневербальное.
Авенир сделал паузу, в течение которой мои брови ползли всё выше и выше, потом он подошёл к столу, с трудом отыскал обрывок листа и, смочив перо в чернилах, набросал коротенькую строчку. За это время я вспомнил, что в Академии нас знакомили с этим уникальным видом заклинаний, которые применяются чрезвычайно редко из-за сложности выполнения. Совершенно невербальные заклинания невозможно передать на словах, для их воспроизведения используют разработанную средневековыми алхимиками магопись.
— Сможешь прочесть? — спросил старец, сунув мне в руки обрывок, на котором были написаны странные, то увеличивающиеся, то уменьшающиеся знаки.
— К сожалению, нет, — вздохнул я. — Мне известно только, что каждое слово начинается с большой буквы, которая ставится в середину. Вторая буква чуть меньшего размера располагается справа от заглавной буквы, третья слева, четвёртая — справа от второй и так далее.
— Ясно, — Авенир отнял у меня обрывок. — И чему вас только учат в этих Академиях!
Я вспыхнул.
— Вы полагаете, что студент Академии, будущая профессия которого, например, жандарм или сыщик, или юрист, должен знать магопись? Это, по меньшей мере, странная мысль.
— Обсуждать мои мысли — это последнее, на что ты будешь тратить время, сударь. Так и знай. А сейчас… если ты не умеешь читать магопись, стало быть, у нас есть только один выход: поместить знание о заклинании в твою голову. Знаешь, как это делается или тоже не…
— Разумеется, знаю. И не в восторге от этой затеи, честно говоря.
— А кто в восторге? Это противный способ познания, но без трансгрессии на Урале не обойтись. Тебе надо выучиться моему методу.
— Хорошо, я готов.
— Сядь в кресло и представь себе что-нибудь. Да хотя бы и то, как по печи ползёт мышь. Только обращай внимания на детали.
Я опустился в кресло и откинулся на спинку. Постарался как можно ярче представить себе не передвижение мыши, а сутолоку на городских улицах. Рисовал блестяще одетых кавалеров, красивых высоких женщин, причём, на них не было ни украшений, ни платьев, ни туфель, словом, вообще ничего не было. Дамы грациозно шагали под руку с кавалерами, из проносившихся экипажей с возгласом удивления высовывались пожилые чопорные старушки, а кучера, извозчики и прочий мелкий люд с усмешкой приглаживали усы и бороды, чесали затылки.
В мою дерзкую картину ворвался голос Авенира:
— Сожми руки на подлокотниках и упри ноги в пол. Не думай, а представляй, иначе будет худо.
Старец прижал свою прохладную ладонь к моему лбу и повелел:
— Знай!
Будто витиеватая молния воткнулась в макушку и силой своей потрясла тело, напрягла каждую мышцу. В голове поднялся гул, но он быстро утих. Я ощутил, что новая мысль, пришедшая извне, засела в мозгу. Она пока в стороне, она затаилась. Эта новая мысль похожа на пугливого тёмного зверька, которого сунули в клетку, и он забился в угол. Нельзя понять, кушает этот зверь только травку или может с ловкостью и опытом выпотрошить глупую курицу.
— Куй железо пока горячо, — сказал Авенир.
Я понял это как совет немедленно попытаться трансгрессировать по его методу. Вытянувшись как жандарм на параде, я вдруг понял, что не знаю, с чего начать. Как применить заклинание, которое нельзя произнести? Как заставить напуганного зверька делать то, что надо мне?
Я развёл руками и едва ли не со слезами от стыда сказал:
— Простите, не могу.
— Что ты не можешь? — удивился Авенир.
— Не могу… мм… задействовать ваше квазиневербальное заклинание.
— И он ещё обижается за мои слова об Академии! — воскликнул старец и погрозил мне пальцем. Он помолчал немного и продолжил спокойным уверенным голосом. — Вдохни глубже и сосредоточься на желании перенестись за эту черту, а заклинание само придёт. Пробуй. Главное, чтобы желание трансгрессировать было острым и больше всего остального занимало тебя.
— Понял, — сказал я и сжал кулаки.
— Не напрягайся, — тут же заметил Авенир. — Напряжение превращает тебя в каменную глыбу, которую ни одно заклинание от земли не оторвёт. Почувствуй лёгкость.
Честно сказать, я начал волноваться. Желание не осрамиться перед столь строгим учителем было настолько велико, что, пожалуй, перевешивало желание трансгрессировать. «Николай, держи себя в руках», — велел я себе, и тотчас волнение немного утихло. «Думать о том, как перенестись через черту. Думать о том, что перенестись…»
Прошла в тишине длинная минута. Я краем глаза наблюдал за старцем, но тот, так и не дождавшись в первые секунды чуда, занялся бумагами и как будто за мной не наблюдал. Я воспользовался благоприятными условиями для того, чтобы окончательно подавить страх, и полностью сосредоточился на процессе переноса, заставив себя думать лишь о маленьком полёте в другую половину этой большой комнаты. У меня получилось охватить собственное тело лёгкостью и в какой-то момент, очень важный, но ускользнувший от меня, я ощутил покалывание в руках и ногах и небольшое головокружение.
До чего же я обрадовался, когда понял, что стою на другой половине комнаты! Мне хотелось окликнуть старца, но он сам поднял взгляд и будничным тоном, который опустил меня с небес на землю, сказал:
— Так и тренируйся, пока заклинание не будет применяться скорее по привычке, чем по требованию головы.
Сначала я почувствовал лёгкую обиду на старца за то, что он так равнодушно отнёсся к победе, давшейся мне с большим трудом, но потом я укорил себя за ребячество и принялся укреплять полученные навыки.
Не всё шло гладко, однако через полчаса, благодаря усилиям, от которых я даже вспотел, я свободно перемещался по комнате, причём, с каждым разом всё меньше уходило времени на подготовку. Казалось, что мне достаточно представить себя стремительно пересекающим пространство, как мои ноги упирались в пол у противоположной стены комнаты.
— Ну, братец, довольно. Возьми книгу, почитай. А то радость от успехов пьянит тебя, и ты можешь сбиться и будешь делать что-нибудь не так. Потом попробуй войди в правильную колею.
Спорить с учителем в ту минуту мне совсем не хотелось, поэтому без каких-либо возражений я пошёл в свою комнату и лёг на кровать. Ещё раз я подивился умению Авенира простыми краткими словами выразить то, что я чувствовал и испытывал на себе много раз. В детстве я и писать-то сам выучился и раньше других и страшно гордился своим умением, правда, отец и учитель много часов потратили, чтобы исправить мою манеру держать перо и выводить буквы. Мой первый опыт вошёл в привычку и был дорог мне, и как трудно было отказаться от него в пользу правильного письма!