— Разумеется. Для этого мы сюда и прибыли.
Лазарь опустил камень под маленькую резку. Он сделал несколько попыток отделить от камня какую-либо часть.
— Разрешаешь использовать весь?
— Ээ… а что с ним будет? — спросил я и добавил: — прости за глупый вопрос.
— С большой вероятностью можно сказать, что он полностью уничтожится.
— А что мы узнаем?
Тут Лазарь усмехнулся.
— Мы узнаем лишь то, из чего он состоит.
Я почесал лоб.
— Видишь ли, Лазарь, я сыщик, и этот камень должен помочь найти пропавшего человека.
— Шутишь? — с удивлением спросил парень.
— Никак нет. Говорю вполне серьёзно. Я действительно сыщик и действительно ищу человека.
В это мгновение открылась дверь, и в комнату вошёл высокий сутулый господин и с грохотом бросил на крайний стол нечто тяжёлое, завёрнутое в тряпицу. Он подозрительно посмотрел на меня и обратился к ассистенту Дутова:
— Милейший, очень большая просьба: сделайте по форме номер пять дробь два. Вы это умеете, — и не успел Лазарь открыть рот, как господин продолжил с сияющим видом. — Спасибо огромнейшее, милейший. Я приду через час.
И снова бросив на меня пронзительный взгляд серых глазок, господин удалился.
— Нет, вы видели? Вы видели это? — воскликнул Лазарь с мольбой в глазах. — Безумие! Сделать анализ минералов за час! И так всегда! Это не лезет ни в какие ворота. Уволюсь, уйду, брошу им в лицо…
Лазарь поглядел на меня, ища поддержки, которую я не преминул выразить, но в особой форме.
— Увольняйтесь, уходите, — твёрдо сказал я.
— Что? — пролепетал парень.
— Сыщиком я работаю только по одной причине: я люблю работать сыщиком. И каждый должен делать то, что любит делать, что ему нравится и отчего он испытывает наслаждение. В этом я уверен. И никакая деятельность не должна лишать человека свободы и радости от осознания собственного бытия. Единственное, что имеет право портить нам настроение и расстраивать наши планы, — это судьба. Но, я уверен, из любой каверзы фортуны можно извлечь выгоду и признать жизнь довольно-таки милой.
Лазарь был поражён моим горячим высказыванием и сбит с толку. Вероятно, он никогда не слышал таких фраз, а собственным умом никогда до них не добирался, привыкнув мыслить лишь в тех рамках, которыми сам себя оградил.
— Но… ну… давай того… анализ…
— Давай, — кивнул я. — Что ж, уничтожится камень, значит, так тому и быть.
Тут я неожиданно для себя ощутил перемену. От одной смело брошенной мысли я сделался хозяином положения, из гостя превратился в человека, советами которого Лазарь не может пренебречь.
Дрожащими руками парень положил камушек на металлическое зеркало, потом начал собирать множество бутылей, из каждого капая по капле в большую мензурку. Смешавшись, жидкости начали менять цвет, а после добавления какого-то фиолетового раствора содержимое мензурки задымилось.
То ли нечаянно, то ли для того, чтобы не смущаться, Лазарь повернулся ко мне спиной, и я больше не мог наблюдать за его загадочными действиями. Я хотел было переменить положение, но передумал. «Он мастер своего дела. Зачем я буду мешать?».
— Может, мне лучше подождать за дверью?
— О, нет, нет. Уже… почти… готово. Да! — воскликнул Лазарь, но потом от него начало доноситься странное мычание. — Не… что?… не пойму…
— Что не так?
— Посмотри… Честное слово, это удивительно!
— Что удивительно?
— Камень, который ты мне дал, состоит из небольшого количества серебра, но главная его составляющая… хм… да… вода!
Лазарь смотрел на меня рассеянным и даже немного виноватым взглядом. На зеркале поблёскивали в свете ламп шесть крошечных капель: четыре из них были окрашены в различные оттенки синего и красного, одна легонько дымилась, а ещё одна находилась под стопкой наложенных друг на друга и закреплённых на стойке линз.
— Вода? — переспросил я, ещё не понимания, какими последствиями для поисков Кожевиной грозит сделанный вывод.
— Именно что вода! Представь себе, вода! Это говорит о том, что перед нами был не минерал, а какая-то странная штуковина с колдовством.
Мы постояли минуты две, глядя то на зеркало с каплями, то друг на друга, причём, от Лазаря с завидной регулярностью доносилось слово «вода», а потом я понял, что от анализа ждать больше нечего, результат уже получен, и надо рассыпаться в дружеских благодарностях, может, даже с похлопыванием по плечу, и откланяться.
Всё вышеназванное я проделал с усердием, достойным похвалы, тихо шмыгнул за дверь, оставив Лазаря в несколько возвышенном состоянии духа и с осознанием выполненной миссии. Авенира я нигде не мог отыскать до тех пор, пока он сам не вышел из кабинета доктора в его сопровождении.
— Используйте ваши удивительные настойки, дорогой Авенир, и за пару дней ваша рука станет как новенькая… Все-таки напрасно вы так себя надрываете. В вашем возрасте надо быть осторожнее.
— По правде говоря, осторожнее следует быть молодому человеку, записавшему ко мне в ученики, — громко сказал Авенир, чтобы я, шедший с другого конца коридора, слышал его.
— Что вы говорите… — покачал головой доктор.
— Так и есть. Вон он идёт. Буду рад, если вы пропишете ему какую-нибудь микстуру из волчьей ягоды и полыни… для осторожности…
Доктор и старец рассмеялись.
«Ну и язык!» — обиженно подумал я, и мы с доктором поклонились друг другу. Доктор оказался высоким стройным мужчиной с черными, зачёсанными назад волосами и чёрной же окладистой бородой, делавшей его весьма солидным. Мне тотчас же захотелось иметь такую бороду и такие замечательные бакенбарды.
— А вот и он, «вывихатель».
— Авенир, не будьте так строги. Я же попросил у вас прощения, — сказал я мирным тоном.
— Что же результат?
— Вода.
— Как?
— Вода. Я и сам ещё не понял, что это всё значит.
— Драгоценный камень из воды? — спросил старец, обращаясь более к себе, нежели ко мне, но спохватился. — Простите, Андрей Бенедиктович, мы задерживаем вас. Прощайте. Рад был поведать вас.
— И вам удачи. Будьте внимательны к себе.
Так мы распрощались, но покинуть Laboratorium быстро нам не удалось, потому что внизу мы встретили самого господина Дутова, уже почти старика, но ещё прекрасно державшегося и помнящего светские манеры до последнего штриха.
Дутов осведомился о результатах анализа и крепко задумался, с поэтическим видом закинув голову и прикрыв глаза.
— Да, весьма необычная ситуация. Драгоценный камень, состоящий из воды… Интересно… Про и контра… Полагаю, такое удивительное явление может быть результатом исключительного действия какого-нибудь заклинания.
— Лазарь Максимович сказал тоже самое.
— Правда? — с гордостью спросил Дутов, легонько шевельнув одной бровью.
Я кивнул.
— Умнейший парень. Находка.
— Только весьма замучен своей работой.
— Вы находите? Да… я тоже того же мнения… Но… во всём нужен подвиг.
Меня немного покоробил лирический тон, которым были произнесены эти слова.
— Я посоветовал ему послать всё к чёрту и уйти. Нельзя позволять себя гробить, — довольно резко сказал я.
Дутов поглядел на меня как бы свысока, потом на Авенира. В его взгляде ясно выделилась одна мысль: «А, каков наглец? Как вы его держите подле себя?»
— Молодой человек, — протяжно начал Дутов, — позвольте вас спросить: вы имели счастье хотя бы единожды бывать в сияющей столице нашей великой Рании? Печально, если…
— Я там работал пару лет.
— Кем же? — с недовольство спросил Дутов: ему хотелось унизить меня в своём мнении, услышав совершенно иной ответ.
— Извольте знать, это не тайна, — пожал я плечами, — я работал там сыщиком.
— Так что же сейчас?
— А вот сейчас тайна, — поэтически вздохнул я, едва не облизнувшись от удовольствия, — очередное дело, о котором я не имею право разглашать. Я поверить не мог, что оно занесёт меня на Урал, в этот благословенный край.
— Так? — как бы между прочим спросил Дутов, обратившись к Авениру. Ученый муж цеплялся за мечту унизить меня, мечту, которая рушилась. И хотя она была воздвигнута за одну минуту его лукавым самолюбием, она имела для него большое значение и, наверняка, засыпая, он будет рассматривать неудавшееся унижение, как маленький проигранный бой ушедшего дня.