Я сначала долго смотрел на его руку, а потом перевёл взгляд на Авенира. Я заглянул ему в глаза и сразу понял по спокойствию и холодному расчёту, наполнявшему их, что у него есть план, как помочь мне дважды: заставить Феоктиста поделиться знаниями о Лунном Древе и не позволить мне пасть в бездну смертоубийства.
Авенир смежил веки и отвёл взгляд. Более прочесть я ничего не мог. Это был знак, по которому я должен был действовать.
Наши с Феоктистом руки соединились без единого слова. Жар принятого договора проник в меня и заставил содрогнуться. На мгновение в глазах моих потемнело.
Я остался стоять на месте, чувствуя себя преданным и оплёванным, а Фектист, усмехнувшись, подошёл к столику и плеснул себе вина.
— Так что же ты хочешь услышать? — спросил он, и я со злостью заметил гадливую улыбочку на его тонких губах.
— О Лунном Древе, — буркнул я, с трудом выдавив эти простые слова.
— Мм, — старец медленно испил из кубка, наслаждаясь, — видишь, старичок Авенир, как бывает: сведения могут стоить жизни. Если бы ты знал то, что я знаю, тебе не пришлось бы умереть.
Авенир улыбнулся, кротко, но побеждающе.
— Ты и впрямь думаешь, что я не смогу что-нибудь придумать? Слишком низкого, однако, ты обо мне мнения.
Лицо Феоктиста стало злым.
— Не проведёшь.
— Надейся, — кивнул Авенир и приказал: — рассказывай!
Я был горд за моего учителя, и на душе заметно полегчало, но я решил потушить разгорающийся пожар взаимных упрёков между старцами.
— Прошу вас, Феоктист, поведать мне о том, где произрастает Лунное Древо.
— Что ж, — скривившись как от боли, сказал старец, — Лунное Древо — дитя Луриндорского королевства, земли, на которой испокон веков проживали луриндорцы. Это были храбрые воины и прекрасные искатели сокровищ. Но отличались они чрезвычайно гордым нравом, из-за которого им всё время казалось, что люди Ранийской империи притесняют их, насмехаются над ними и пытаются завладеть их сокровищами. Кровавы были войны между ранийцами и луриндорцами и много нечестности с обоих сторон и жестоких предательств было. Так много, что в библиотеках закрыт доступ к летописям, касающимся этих войн.
— Да, это так, — кивнул я.
— Недолгим было затишье, и император — запамятовал его имя — собрал войско, чтобы окончательно разгромить луриндорцев. Но ему не удалось это по одной простой причине: он не смог найти королевство, с которым воюет. Он прочесал Уральские горы вдоль и поперёк, но без результатов. С тех пор луриндорцы скрыты от людей. Некоторые источники сообщают, что они возвели волшебную стену, которая делает их государство недосягаемым. Как бы там ни было, но я знаю примерные границы Луриндории.
Феоктист подошёл к ограде балкона и положил на неё руки. В ту же секунду по земле прошла дрожь, море зашипело, вздыбив высокие волны. Солнце в небе потускнело. Из пучины, сбрасывая с себя потоки вод, вырывались покатые каменные глыбы. Они росли до тех пор, пока не оказались на одной высоте с нами, после чего начали двигаться в нашу сторону, врезаясь в берег, ползя по нему и исчезая в горе, на которой был возведён дом с балконом.
Глыбы двигались до тех, пока старец не оторвал правую руку от ограды. Теперь вместо моря перед нами стелилась каменная карта Урала.
— Вон там, — сказал он, указываю на низменность между двумя грядами, — протекает река. Сначала вдоль неё, а потом по Ведольским хребтам идёт граница Луриндории. Я могу ошибаться, напрасно доверяя слабеющей памяти. Это западная граница. Северная идёт по Хромым впадинам, южная — почти у Каспия, а восточная — на равнине. О тех границах я мало что читал, поскольку люди нападали в основном с запада, да и Большой Камень куда более знаком учёным мужам, чем далёкие равнины Сибири.
— Ведольские хребты… — повторил Авенир задумчиво.
— Да, сударь, там и нужно искать волшебную стену, если она, конечно, существует. А ежели нет…
Глыбы начали тонуть и вскоре скрылись под водой. Но солнце уже было не то. Небо померкло, и сумрак начал опускаться на затихшее море.
Я понял, что мы возвращаемся в подземелье, и действительно через минуту над нами висели только суровые камни, освещённые несколькими трепещущими факелами. Но удручающая обстановка менее теснила грудь, чем разочарование от услышанного. «Ведольские хребты» — повторил я вслед за Авениром и с досадой усмехнулся.
Свиток восемнадцатый Потерянный и найденный
Луна всходила поздно. Только за полночь её оранжево-красный ущербный круг загадочным камнем поднимался над лесами, и казалось, что камень этот с одной стороны оплавился. Его скользящие дымчатые лучи рождали трусливые тени, а морозный воздух замирал в тишине, которую нарушала изредка вскрикивающая птица, чей странный, надрывный, тревожный крик эхом разносился по округе.
Мир спал, и тем более удивительны были неслышные крадущиеся шаги человека в усыпанном снегом саду. Он пробирался меж чёрных голых веток уснувших на зиму деревьев, несколько раз останавливался и прислушивался, а потом продолжал свой загадочный путь.
Человек добрался до тёмной каменной глыбы жилища, безошибочно нашёл низкое крыльцо и постучал часто-часто в гулкую деревянную дверь. Он стал ждать, не шевелясь, и только струйка пара резко отрывалась от его лица, искрилась в лучах луны, разбитых зарослями, и растворялась в воздухе. Прошла минута, звякнул металлический засов, с мольбою запели навесы, отворилась дверь, и в проёме человек увидел высокую женскую фигуру.
— Заходи, — кратко велела женщина, пропустила человека и быстро закрыла за ним дверь, не забыв прошептать пару заклинаний.
Когда они оказались в промозглой комнате с одиноко коптящей свечой на столе и завешенными окнами, человек прерывающимся от волнения голосом заговорил:
— Ириада… я долго думал… и решил…
— Сядь, Назир, — снова велела женщина, а сама продолжала стоять, опершись рукой о стол.
Мужчина, именуемый Назиром, опустился на край скрипнувшего стула.
— Знаю, о чём ты думал и что решил. Всё знаю, Назир. Это мой дар и моё проклятье — знать судьбы и мысли луриндорских отпрысков. Мне известны твои сомнения и тревоги.
— Тогда почему вы не скажете Исларду, что задумал Рид? Почему вы допускаете, чтобы всё повисло на волоске?
— Твои вопросы, Назир, — это вопросы несмышлёныша, который едва научился топать по земле. Я и так слишком много сделала. Я увидела твой подвиг и поделилась с тобой мыслями. А это очень много. Я вмешиваюсь в грядущее слишком часто и дерзко.
— Но вы должны обезопасить короля и трон!
— Король выбросил меня из дворца, словно кошку, начавшую терять шерсть и слепнуть, — обиженно произнесла Ириада, — даже я имею право на… маленькую месть королю.
Жёлтый свет едва выхватывал из тьмы удивлённые черты гостя.
— Я… я…
— Ты не можешь выразить своё разочарование? — подсказала женщина и приглушённо засмеялась.
— Да, — вздохнул Назир с некоторым облегчением.
— Но ты не думал, что моя маленькая месть — только крошечная и мне одной принадлежащая вещица, которая не будет и не может быть важным предметом? Ты не думал, что моя маленькая месть — единственный мазок на всеобъемлющей картине грядущего? А я тебе говорю: это так. Кому ты поверишь, если не мне, всевидящей Ириаде? Я вижу, что всё мелкое сложится в целое, и каждый человек сыграет отведённую ему роль безупречно.
— И тот, кого я встречу?
— О, да, — шепнула радостно и самозабвенно Иринада, — особенно тот, кого ты встретишь. Это человек удивительной судьбы. Человек без сердца.
— Без сердца? — с ужасом переспросил Назир. — Что же с ним случилось?
— Я не знаю, но мы услышим историю из его уст.
— Хочется верить.
— Верь! — шёпотом крикнула Ириада и глаза её блеснули ярче свечного пламени. — Верь и будь мужественным. Мы уже говорили с тобой, что тебе нужно сделать, и ты сделаешь это. Да, ты пострадаешь, но твои страдания обернутся благодатью для тебя, потому что ты найдёшь цель своей жизни, и для короля, потому что поступки твои спасут трон. Это случится в следующее полнолуние.