– Не твое дело. Слышал, как она слова крутит? Я вот думаю, она из этих… диких.
– Ну что ты. – Кейн взял Феникс за плечо, и заговорил громче, поворачиваясь и привлекая внимание рабочих и торговцев. – Она же просто механик, видишь, вся в масле. Работает, как и ты. Зачем ее обижать?
– Да кто кого! – Неуверенно возмутился рабочий. – Ну и посмотри на нее. Вон, глазищи то так и горят.
– Так ты ее напугал. – Монах повысил голос. – Не заставлять же бедную скромную девушку раздеваться посреди площади?
Теперь уже замолчал даже зазывала, а гвардейцы оставили свой пост, и подошли поближе к медленно собирающейся толпе.
– Баламут ты, а не монах. – Едва слышно прошипела Феникс себе под нос, а затем медленно распустила завязки плаща, позволяя ему упасть себе под ноги, и оставаясь в рабочем комбинезоне. Ее лицо, лишенное обрамления волос, убранных назад, казалось непривычно узким и молодым.
– Да только плечи пусть покажет… – Растеряно ответил рабочий.
– У меня под этой штукой ничего нету. – Громко сказала девушка, прижав руки к груди. Затем закрыла лицо ладонями, и издала невнятный мяукающий звук, который мог бы сойти за рыдание.
– Так даже лучше! – Выкрикнул кто-то из задних рядов толпы, заставив рабочих рассмеяться. Кейн отметил положение гвардейцев, неподвижность камеры, сломанной ночью, и глядящей в переулок за помостом, а затем поднял два пальца к губам, отдавая сигнал. Фигуры в плащах двинулись ближе к гвардейцам, прикрывая еще нескольких, появившихся из переулка, и тянущих несколько тяжелых тюков.
Феникс, сверкнув глазами на Кейна, взялась за застежку комбинезона и медленно потянула ее вниз.
– Стой! – Громко сказал он, и снова взял ее за плечо. В наступившей тишине его голос далеко разлетелся над площадью. Кейн выдержал короткую паузу, и, как только ближайший рабочий попытался раскрыть рот, заговорил снова:
– Разве так правильно поступать? – Он отпустил Феникс, которая опять закрыла лицо, и двинулся к толпе. – Это просто девушка, которая плохо говорит – а вы хотите ее опозорить? За что? Что она сделала тебе… или тебе?
Он указал на одного из рабочих, и гвардейца, оказавшегося ближе остальных, заставив их отступить. Фигуры у помоста зашевелились быстрее, зашвыривая под него тюки – один, второй, третий…
– Вы подумали о том, что с ней будет? Что она почувствует? Или ее родные? – Кейн остановился перед рабочим, с которого все началось. – Если бы это была твоя сестра, ты бы позволил так с ней поступить? Или со своей матерью?
Рабочий отступил под его натиском, и замер. Кейн набрал в легкие воздуха для следующей тирады, но его прервал кукурузный початок, прилетевший от ближайшего лотка и угодивший рабочему точно в лоб.
– Хватит девочку мучить! – Завопила торговка. – Отойдите от нее, оборванцы! Гвардия куда смотрит?!
– Да кто оборванец?! – Рабочий шагнул вперед, оттолкнув монаха. – Рот закрой!
Его дальнейшие слова потонули в криках остальных торговок, вступившихся за свою товарку. Другой рабочий схватил своего товарища за плечо, осаживая, толпа заволновалась, и Кейн, снова оказавшись рядом с Феникс, накинул плащ ей на плечи. Их завертело в толпе, один из гвардейцев попытался было преградить им дорогу, но его оттолкнула другая фигурка в капюшоне, буквально ввинтившись перед ним. Торговки продолжали орать на рабочих, и монах потащил Феникс за собой – минуя крайний прилавок, и за него, мимо рядов ящиков и плоских холодильников, испускающих морозные волны.
Несколько девушек в плащах, во главе с Коди, следовали за ними.
– Ну и вонь здесь. – Прошептала Феникс, покосившись на прилавок с маринованным мясом. Кейн, идущий впереди, как ни в чем ни бывало улыбнулся очередной торговке, протискиваясь мимо нее.
– Ненавижу таких уродов. – Продолжала рейдерша. – Ох, если бы ты знал, монах, как тяжко было там стоять. Не вцепиться хоть кому-то в глотку. Таким же наплевать, враг я или нет – им дай поизмываться над кем…
– А ты не такая? – Кейн неожиданно обернулся, так что они почти столкнулись лбами. Феникс не отвела взгляд, и несколько секунд они так и стояли, между прилавками с яблоками и сухими сливами. Затем рот девушки скривился:
– Может и такая. Ты меня в обиду не дал – давай, скажи.
– Сама хотела со мной пойти.
– А то. Думала, что дракой все закончится. Хоть косточки бы размяла. А то и… может прав был Меч – давно я мужчинам ничего интересного не показывала. – Она криво улыбнулась. – Но ты на мой вопрос не ответил. Какая я, монах? Тоже уродиной меня считаешь?