– Ну… извини. На записи видно, что вы после драки – всего пара секунд, но все и так понятно. Я как это дело посмотрел, сразу в отель вернулся – но меня даже к лифту не подпустили. Стоит про Ребекку спросить, так гвардейцы сбегаются, будто на день Основания. Мы тогда с парнями скинулись, и подарок купили – только и его на верх передавать не рискуют, боятся, что ли…
– Подарок? А… за что?
Ланье снова потер щеку со шрамом, видимо, подбирая слова, потом снова оглянулся на своих людей:
– Ну как? В прошлый раз, в Хоксе, неправильно все получилось. С Ребеккой, в смысле. Вы же исчезли, так ничего и никому толком и не сказав – и пропали с концами. А мы остались победу праздновать – хотя часть этой победы ваша, как ни крути. И здоровая часть, я тебе скажу.
– И что в нем?
– О! – он поднял бочонок, демонстрируя клеймо на стальной пластине, незнакомое Мириам. – От этой штуки даже праймы падают. Мерло, пятилетней выдержки, вот что.
– Что?
– Сорт винограда такой. – Ланье постучал по клейму. – С неба. Растет только в закрытых виноградниках, и нигде, кроме как в Атланте. Стоит чертову уйму денег. За эти вот три литра можно было паре каров движки перебрать.
– И Ребекке это понравится?
– Клянусь бородой. – Серьезно сказал Ланье, и наемники снова расхохотались. Мириам улыбнулась в ответ, безмолвно вызывая Би. Ответ пришел долю секунды спустя, но снова от Вероники:
– «Все хорошо? Надеюсь, ты не застряла в лифте?»
– «Нет, но я встретила Ланье. У него подарок для Ребекки.»
– «Ланье в городе? Его команда с ним?»
– «Да, они здесь.»
– «А подарок – надеюсь, он догадался купить цветы?»
– «Нет, он купил три литра вина.»
– «Да, зря я спросила… Ну ничего, все равно тащи его сюда.»
– «Тащить?»
– «С ним будет интересно поговорить – о Хоксе, Атланте, и вообще, наемники охотно разносят сплетни. Пригласи его на ужин.»
– «А его…»
– «Команду приглашать не нужно.»
Вероника оборвала связь, напоследок подмигнув Мириам – по крайней мере так она поняла изображение мигающего глаза в конце сообщения. Наемники все еще смеялись, а Ланье улыбался, явно ничего не скрывая, но в их цветах подрагивало напряжение, связанное со всем вокруг – огромным открытым залом, гвардейцами, хмуро несущими вахту за соседними столиками, и даже, кажется, самой Мириам. Она улыбнулась в ответ, но ее улыбка тут же застыла, когда она подумала об этом напряжении, натянутом между наемниками, как струна. О прикосновении, которое могло бы в секунду превратить его в панику, страх, или самую настоящую жажду убийства – чтобы в считанные секунды разрушить этот зал, и десятки жизней.
Всего несколькими правильными подсказками Мари вручила ей силу – страшную прежде всего потому, что она не вполне представляла, как и для чего ее использовать. Струна дрожала, а рядом с ней точно так же ожидали прикосновения десятки цветов, и Мириам пришлось сделать усилие, чтобы не всматриваться в них, не дотронуться случайно. И, уже подбирая слова, она вдруг поняла, что рядом снова промелькнул цвет наблюдателя – третьего гвардейца, которого она почувствовала на площади, незнакомого двум другим.
Или вовсе не гвардейца?
– Извините. – Сказала она наемникам. – Можно, я украду у вас Нильса на этот вечер?
IV.
– Тесновато в этих коробках, после пустыни?
Двери лифта уже давно закрылись, но Мириам продолжала перебирать цвета людей, оставшихся внизу, вращая их слепок, висящий перед ней до сих пор, как рождественская игрушка. Потом отодвинула их в сторону, как могла бы отложить на полку настоящую игрушку – чтобы достать в другой, более подходящий момент. Наблюдатель не шел у нее из головы – то, как он смотрел и чувствовал. В этом содержалась угроза, явственная, но не понятная. Наверняка стоило предупредить Би, и чаще оглядываться по сторонам, не слишком полагаясь на гвардейцев, среди которых, на самом деле, мог скрываться кто-то еще.
– Чего хмуришься? – Снова спросил Ланье, и Мириам поняла, что эти размышления наверняка отражаются у нее на лице. – Парни из Хокса не пишут?
– Какие… парни?!
– Дай адрес – и напишут. Там по тебе, да Ребекке половина гвардейцев сохнет. Ну те, что живы остались. Такое плетут про вас, что диву даешься: дескать была с праймом девица из пустыни – красотка-снайпер, метра два ростом, не меньше двух сотен Тигров сама перестреляла, а потом на площади в рукопашную дралась. Причем каждый второй это видел. И портреты Ребекки продают – помнишь, ты нарисовала?