— Это не дрянь. Главное — крепость.
Семен все же выпил спирта и стало ему казаться, что хорошо он сделал, поехав в Каменногорск.
— А к вам увезти легче легкого. Здесь же московский тракт, прямо за железной дорогой. Там туды-сюды машины снуют. В столовой, какая возле базара, шофера всегда сидят. Пойди завтра утречком и договорись.
— Ну что ж, может, посмотрим твое железо.
— Давай еще по одной, куды торопишься. У тебя вообще-то время терпит? Робишь где или нет? В отпуске. Хо! Отдыхай себе! А послезавтра сюда приедет на грузовике один мой знакомый из вашего же города. Подбросит.
— Ну что ж…
— С фанерокомбината он.
— Чего?
— На фанерокомбинате, говорю, робит.
— Как фамилия? — встрепенулся Семен.
— Яшка Караулов.
— Караулов?
— Караулов. Что, знакомый?
— Немножко. Только мне ждать некогда. Завтра же поеду.
— Ну, я ж говорю, что в любое время можно. Подбежишь к столовке.
— Спирт тебе Яшка достал?
— Он. А что?
«Как быстро они находят друг друга».
Спирт Яшка добыл, конечно, на комбинате, там он нужен для производства и хранится на складе цистернами. В магазинах спирт не продают. На профсоюзном собрании главный инженер говорил как-то, что спирт течет на сторону. Кого-то поймали: вез со склада спирт бочками, подлил в бочку водички, а спирта отлил. А потом из бочек слил не полностью, оставил на донышках.
Проснувшись утром, Семен стал думать, как бы ему отвязаться от Ивана Кузьмича и не покупать железа.
Семен был уверен, что Иван Кузьмич и вороват, и плутоват. А это было вообще-то говоря не совсем так. Иван Кузьмич не брал чужого, но будучи от природы лентяем и охотником вкусно пожрать и выпить, он шел порой на грязненькое дельце — покупал что-нибудь дефицитное и сбывал с барышом. Кровельное железо он приобрел для своей собственной крыши, но потом раздобыл толь и обрадовался, что может сбарышничать.
Побродив по маленькому чистенькому Каменногорску, Семен решил все же увезти проклятое железо и, зайдя в столовую возле базара, договорился с проезжим шофером, что в полдень они погрузятся и уедут.
Оставалось еще некоторое время, и Семен завернул на базар — большую огороженную площадь с торговыми рядами вдоль заборов. Близ входа он увидел Леонида Сысолятина и его мать, они продавали рыбу. Возле них образовалась очередь человек в десять. Из-за этой очереди Семен не сразу заметил Сысолятиных. Мать Леонида орудовала как заправская торговка и, по всему видать, была довольнешенька, а Леонид брезгливо поджимал губы. Семен быстро пошел обратно, но Леонид заметил его, догнал и спросил грубо:
— Ты?
— Я.
— Зачем приехал?
— Взял отпуск и вот… решил проехаться.
— Очень мило с твоей стороны. Кто у тебя тут?
— А никого кроме тебя нету.
— Хм. Не думал, что такой телок, как ты, способен подшучивать. К кому, говорю, приехал?
— А какое тебе дело?
— Что тут выглядываешь?
— А ты чего боишься?
— Так! Вот что, мальчик: из таких, как ты, я очень даже свободно вытряхиваю душу.
Не то, чтобы Земеров испугался, а просто решил — не стоит ему ругаться и, пробормотав что-то насчет покупки железа, ушел.
На вокзале он справился, когда отходят поезда на восток, выпил в железнодорожном ресторанчике стакан вина для храбрости и, придя к Ивану Кузьмичу, заявил, что не будет покупать у него кровельное железо.
8
Прежние годы Семен работал даже в праздники. А на этот раз он решил отдохнуть. Шестого ноября подмел во дворе, натаскал дров для печей, почистил одежонку, ботинки и в праздник, встав спозаранку и накормив свинью, козу, кроликов, стал бродить по избе, по двору, не зная, что ему делать, куда деть свои длинные руки.
В конуре скулила собака. Семен вылил ей из чугунка вчерашний недоеденный суп. Последнюю неделю он кормил Шарика три раза в день. Во двор выскочила Пелагея Сергеевна.
— Ты бы ему свежего мясца отрезал, грудинки.
Семен молчал.
— С ума стал сходить, что ли? Кто кормит супом собаку? И мясо там было. Нет, ей-богу он с ума посходил. Теперя даже хлебом запрещают кормить скотину, было б те известно, не то что мясом. За таки штучки знаешь как вздрючить могут.
— Уж будто тебя это волнует.
— Меня все волнует. И то, что ты в последнее время какой-то дикой стал, тоже волнует. Че с тобой делается?
— А ничего.
— И, слушай, как ты сейчас робишь?
— В цехе не жалуются.
— Ты, кажись, смеешься надо мной?
— А ну тебя, — отмахнулся Семен.
— Ты… ты че это?! Как разговариваешь с матерью, а? Вожжа под хвост стала попадать? Смотри мне! Я быстро с тобой разделаюсь.