Она кричала и грозила ему пальцем.
Семен схватил метлу, начал мести. Не поворачиваясь к матери, сказал:
— И ты пойми, что я не ребенок.
«Дикой стал, — подумала она. — Слова непокорные — это б полбеды ишо. Но вот мысля какая-то не такая в голове у мужика копится».
После демонстрации, возвращаясь домой и раздумывая, чем бы заняться, Семен случайно встретился с Еленой, она шла в толпе женщин, видать, медичек, и несла флаг. Он кивнул ей и отвернулся, чувствуя прилив и радости, и обиды.
— Здравствуйте, с праздничком вас! — Елена посмеивалась. — Что-то вы сегодня очень уж хмуры? Кажется, пропал интерес к жизни?
«Издевается», — подумал Семен и, пробормотав: «Все хорошо. До свиданьица!», повернул в сторону.
— Подождите же! Неприлично: женщина несет такую тяжесть — ведь в этом древке с полпуда весу, — а мужчина, понимаете ли, не хочет помочь.
Была Елена добрым, чутким от природы человеком, и сейчас она почувствовала, что этот странный, нелепый парень не такой, каким был всегда и уж во всяком случае он обижен ею, Еленой.
— Берите, несите. Сегодня перед демонстрацией видела Ефима Константиновича Щуку. По случаю праздника он выражается особенно выспренно. Одет как жених. — Она рассмеялась. — Хвастался, что выступает сегодня в филармонии, в концерте. Он в хор стариков надумал записаться. Придется сходить, посмотреть. Вы, кажется, не благоволите к нему. Да? А это честнейший человек. Он на удивление тонко чувствует, где непорядочность. И человека понимает, как никто другой. А с виду даже легковесный какой-то. Шуточки, прибауточки.
Помолчала и сказала вроде бы совсем о другом:
— Немногословные люди кажутся более умными, чем они есть.
И тут же пряча улыбку спросила:
— А как вы организуете вечер?
«Организуете» — это было сказано не без язвительности, но Семен не обиделся.
— А вот приду и напьюсь в одиночку.
— Почему же в одиночку? Неужели вы до сих пор не завели друзей, хороших знакомых?
Нет, не завел. Он был, как засохший дуб — с глубокими корнями (домами), без веток и зелени (без друзей, без прочной связи с миром). Он улыбнулся этому наивному сравнению с дубом, которое пришло вдруг ему в голову.
— Зря вы улыбаетесь. По-моему, ничего тут веселого нет. Вот что. Будет скучно — приходите в филармонию.
И он пришел. Неловко задевая кресла, цветы, не зная куда деть руки и от смущения надуваясь и развязно пошатываясь, он прошел по залам, выискивая Елену. Он был почти уверен, что она с кем-нибудь из мужчин — к такой женщине должны все липнуть, но Елена была с подругой. Он даже приметил издали, что мужчины не очень-то поглядывают на Елену и приглашают на танцы больше ее подругу — вертлявую девушку-хохотушку, и Семен поражался их вкусу.
Сам Земеров не умел танцевать и сейчас не мог избавиться от глупого чувства собственной неполноценности. Он выждал, когда Елена осталась одна, и подошел к ней. Она оживилась, с некоторым утаиваемым любопытством смотрела на него. На Земерове был хороший костюм, модные ботинки, но выглядел он все же как-то неважно: и галстук слишком широк, к тому же съезжает на бок, и рубашка совсем не подходяща по цвету к костюму, а главное, неловок, держится скованно.
— Чего же вы, Елена Мироновна, без ухажера? — спросил Семен и удивился вульгарности своего голоса.
«Почему мои слова глупее моих мыслей?»
— А вам кажется, что я непременно должна быть с ухажером? А? Расскажите хоть, как вы живете. Все хозяйство свое расширяете. Эх, Семен, Семен!
Елена, еще когда шла с демонстрации, настроилась по отношению к Земерову игриво-насмешливо и до сей поры не могла избавиться от этого.
А Семен возликовал. Она впервые назвала его Семеном, да еще с какой-то теплой интонацией.
Она рассказала немножко о себе. Родилась в Ленинграде, в семье врача. Родители зовут домой, но Елена хочет еще года два-три пожить в Сибири — здесь хорошая практика, а там видно будет. Между прочими разговорами сообщила, что выходила замуж, но, пожив полгода, разошлась и сейчас замужество кажется ей давним тяжким сном.
Семен сказал, смеясь: в ранней молодости он почему-то считал всех интеллигенток, особенно городских, распутными.
Елена попыталась выяснить, чем он занимается последние дни. Семен понял, к чему она клонит, и небрежно ответил, что не собирается намертво прицепляться к хозяйству и, если потребуется, все бросит и уйдет. Елена, в свою очередь, поняла, к чему клонит Семен, и заговорила о другом. Нет она не хочет сближения, и он подумал, что в который уже раз доброту ее и участие принимает за попытку сблизиться с ним.