Почему нам ни разу не встретились Томми? Что планирует судьба сделать со мной? Что должно свершиться?
Эти свиньи из Отделения! — просто съебались и все. Упаковали все, что можно было собрать, и со всем парком своих транспортных средств ушли в восточном направлении. Готов спорить, что весь этот засранный Отдел со всеми прилегающими зданиями катил в Рейх по этой самой дороге. Конец беззаботной жизни, и опять к новым действиям — только бы остаться вместе и продолжать в старом стиле — уже в Берлине, конечно.
Представляю себе, как Бисмарк при этом воинственном передвижении своего Отдела вновь напялил на свой круглый череп стальную каску: Военный гений при стратегическом отступлении. Сокращение фронта. Заставить противника вдвинуться глубоко в континент, чтобы у него были длинные дороги, а у нас более короткие. И все это при глубоком доверии к нашему Фюреру и Верховному Главнокомандующему Вермахта…
Удар по крыше и разворот карты: Наш маршрут «Париж — Немецкая граница» идет прямо на восток. Через Нанси.
Меня охватывает безмерная усталость, но нужно продержаться до Нанси.
А оттуда мы окажемся в полной безопасности. В Нанси должен также располагаться настоящий госпиталь, и там смогут оказать всю необходимую мне врачебную помощь, после чего мы сможем снять отель и наконец, распрощаемся с нашим драндулетом.
Вроде все правильно рассчитал…
Но если меня оставят в госпитале, думаю снова, как же тогда все получится?
Однако против этого рассуждения я быстро нахожу отговорку: Они этого не сделают. Они будут рады, если мы снова отправимся в путь и эвакуируем, так сказать, сами себя.
Lay-Saint-Remy
Одноэтажные дома, стоящие эшелонировано под углом к дороге — здесь тоже все серое в сером. Но когда однажды приходится остановиться, то прямо перед лицом обнаруживаю цветочные горшки с цветущими в них кактусами.
Кучер ведет «ковчег» со всем своим умением: Мы должны с коротким разгоном вверх забраться на мост-акведук. Под нами плывут, напоминая черные гробы, три баркаса. И тут уж требуется все мастерство нашего «кучера»: Дорога идет то на подъем, то вниз. Теперь дорога, наконец, имеет и свои изгибы. Для «ковчега» они довольно тесные. Он с трудом вписывается в каждый изгиб. Однако, «кучер» вынужден рисковать, особенно когда дорога идет в гору, так как иначе мы потеряли бы слишком много в скорости.
Взгляду в раскинувшуюся страну мешают мощные вскрышные отвалы с подъемниками канатной дороги: Мы неожиданно очутились в середине промышленного ландшафта. Но что здесь за индустрия? Хочу поинтересоваться у встречного пешехода, но на огромном транспаранте, растянутом высоко поперек дороги читаю «Ciments Franeais».
Цементно-серое кладбище, но по близости ни одного дома. Светлая стена, над которой, несмотря на ее высоту, возвышаются громоздкие могильные кресты.
Кладбище — единственное отталкивающе всю мою суть от этого места безобразное пятно в этом ландшафте — светло-серое, запорошенное цементной пылью и напоминающее фотонегатив.
Успеваю мельком взглянуть через ворота: В пределах стены нигде ни намека на зелень: Ни цветка, ни дерева — только кресты и надгробия из серого цемента.