— Ну что, Петька, вставать будем? — загудел он.
— Тсс, — сказал Петя, приложив к губам палец, но головой кивнул, что, конечно, будем.
После душа особенно отчетливо почувствовал в комнате тяжелый спертый дух, запах пота и немытого тела. Пробравшись между раскладушкой и ногами Каюрского, он открыл балконную дверь. Свежий холодный утренний воздух наполнил комнату. Стало легче дышать.
— Сейчас чайку попьем и в баньку схожу, — сообщил Каюрский. — Страннику с дороги надо помыться.
— Так вот же ванная, пожалуйста, — удивился Петя.
— Не, я попариться хочу, всю грязь, весь пот из тела выгнать. У меня в чемоданчике с собой и белья смена, и свой веник. Попарюсь — приду с Розой Моисеевной беседовать. А портфель мой с документами пусть у тебя пока в комнате полежит. Ничего? Он кушать не просит.
Пока Каюрский ходил в туалет, мыл руки, чистил зубы, Петя быстро убрал постели. Он услышал, как вьппла из своей комнаты Лина, отправилась на кухню ставить чайник. Затем гудение Каюрского:
— Я не успел вчера представиться. Николай Георгиевич Каюрский. А вас как?
— Лина.
— Странное имя. Оно полное?..
— Полное — Ленина, Ленина Карловна, — голос у Лины был усталый, но спокойный и даже приветливый. Будто вчера ничего не было.
— А!.. Молодцы родители, хорошо назвали. Зря только ты имя свое по-еврейски сокращаешь.
— Что делать! Во мне четверть еврейской крови! с вызовом сказала Лина напряженно-горделивым тоном.
— Да ты что, девочка, расслабься, я же интернационалист.
Не дослушав их пикировки, Петя отправился вниз за газетами — это входило в его обязанности. А уж Лина потом читала бабушке вслух. В ящике, рядом с «Правдой», лежал журнал «Химия и жизнь». Поднимаясь по лестнице, Петя открыл журнальное оглавление и даже затормозил от неожиданности. Там стояло: «Борис КУЗЬМИН. ПУГАЧ. Рассказ». Показалось странным, что сосед, которого он видит почти каждый день, при встрече здоровается, — писатель. От Ильи Тимашева он знал, что Борис пишет. Но одно дело — разговоры, сплетни, слухи, вообще нереализованное писание в стол, другое — публикация. Это было как бы официальное удостоверение, что пишущий — не графоман. Петя тоже мечтал, что в будущем получит такое же удостоверение-подтверждение своего научного таланта, и все отнесутся к нему с уважением, даже почтением. А сейчас просто удача, что Кузьмин опубликовался в этом журнале, который они получают, и что журнал пришел именно в это утро.
— Лина, посмотри! — воскликнул он, всячески подчеркивая тоном, что к вчерашнему вечеру он даже мыслями не возвращается.
— Я рада за него, — сказала равнодушно Лина, мельком глянув.
— Дай-ка мне, — перехватил журнал Каюрский. — Живой писатель! Вот это да! Сосед ваш? Ну, молодец парень. Ух ты, он фантастику пишет!.. Гм. Надо бы с ним поговорить. Идея у меня есть, мучит меня. Впрочем, прочитаю сначала.
Он читал. Петя пил чай. Лина готовила бабушке завтрак.
— Пойди, разбуди ее, — сказала она, наконец, Пете. — Все уже готово. Пусть умывается.
Что-то кольнуло Петю, не по себе ему сделалось, даже лица Каюрского и Лины стали словно на черно-белой фотографии, безо всяких цветов жизни. А поскольку он старался избегать всего неприятного и пугающего, он быстро возразил.