В таком состоянии она сама для себя представляет большую проблему, чем зомби. Получить заражение открытых ран было не менее опасно, чем зубы бешеных людей. Что делать? Когда не нужно убегать от зомби и спешить на работу, жизнь внезапно стала проще и размеренней. Сибир была предоставлена сама себе. Можно было делать то, что посчитает нужным она или ее тело. Сейчас она хочет есть и пить. Можно потихоньку этим заняться. Еще нужно обработать и перевязать раны. В сторожке должна быть аптечка. И вообще на заводе должен быть медпункт.
Неспеша. Шаг за шагом, медленно. Во всем мире было некуда спешить. Когда становилось слишком больно, Сибир останавливалась и стояла, держась за стену и отдыхая. Потом снова продолжала свое медленное мучительное движение. Двери в сторожку оказались настежь открыты. Покопавшись в металлическом шкафу, Сибир нашла аптечку. Почему никто не догадался ее взять? Сейчас этот чемоданчик был дороже золота. Сибир нашла умывальник и кран, но трубы лишь отозвались пустым хрипом, совсем как зомби. Возможно, удастся найти воду в городе. Тут взгляд Сибир наткнулся на кулер, стоявший в другом конце цеха. Идти до него было далековато, но полный бак воды выглядел соблазнительно. Сибир взяла с умывальника мыло, прихватила с собой аптечку и поковыляла, опасливо обходя обглоданные кости, которые валялись на грязном полу цеха . Когда она приблизилась к кулеру, увидела, что он дает не только холодную, но и горячую воду. Помолившись на электричество, Сибир нажала на кнопку горячей воды и услышала заветное урчание. На маленьком дисплее высветилась надпись "греется". Сибир увидела ведро, стоящее тут же, рядом с кулером. Снаружи оно было в крови, но внутри чистое. Тонкой струйкой по дну ведра стукнула горячая вода. Сибир пришлось греть воду несколько раз, пока набралось достаточно, чтоб можно было что-то делать. Сибир оторвала кусок лосин, выстирала его. Оглянувшись вокруг, она усмехнулась. На многие мили вокруг не было ни одного человека, который обратил бы на нее внимание. Сибир сняла с себя одежду, постелила ее под ноги. Используя обрывок ткани, как губку, она извела всю воду в кулере, чтобы смыть с себя толстый слой грязи, сажи, крови и пота. Но на волосы все равно не хватило. Сибир потрогала волосы. Мыть их и мыть, приводить и приводить в порядок. Сибир была одна. Весь мир был в ее распоряжении. В том числе, и ее собственное тело. Сибир наклонила голову, взяла нож. Волосы с треском расползались от лезвия и вскоре остались тяжелым объемным пучком в ее руке. В аптечке нашлась бритва, Сибир тщательно сбрила остатки прически, вымыла гладкую голову, вздохнула с облегчением. Раны были хорошо промыты, намазаны йодосодержащей мазью и плотно забинтованы. Сибир сняла с себя воду остатками сухих салфеток из поясной сумки. Вытереться было нечем. Ей бы сейчас принять горячую ванну, с солью, с ее любимым мылом ручной работы с белой глиной, после душа намазаться лосьоном или маслом. Но это казалось чем-то из старого сна. Казалось, что целая вечность прошла с последней ванны, и было это явно в другой жизни. Сейчас реальностью Сибир была боль, раны, холодный, грязный бетонный пол и полное отсутствие одежды. Старая одежда пришла в полную негодность, кроме бинтов на ней совсем ничего не было. Впрочем, смущаться тоже было некого. Сибир услышала хрип, повернулась и дернулась от испуга. Зомби стоял в пяти метрах от нее.
- Откуда ты взялся? - тихо сказал шокированная Сибир.
Зомби не обратил на нее внимание. Сибир осторожно подошла к нему, толкнула в плечо. Зомби обернулся, посмотрел на нее, но не заинтересовался.
- Не будешь меня есть? - шепотом спросила Сибир.
Не реагирует на нее, даже на помытую. Сибир уже минут пять как не похожа на зомби ни видом, ни запахом, но он на нее не кинулся.
При жизни зомби был симпатичным парнем. Сейчас его лицо было страшным и мертвым, но черты были правильные, а глаза, сейчас пустые и рыбьи, когда-то были глубокими и задумчивыми.
- А ты красавчик, - сказала Сибир. - Был бы живой, тебе бы перепало. Не сразу, конечно, но когда свою тушку по кускам собрала бы, наверняка. А так, видишь, зря перед тобой стою, задницей свечу. Ничего ты не понимаешь в прекрасном...