– Я правитель великой Троасаны! И мне известно, что тебя подослали, чтобы убить меня.
– Я не убийца, – ответил Феррад.
– Тогда кто же ты?
– Я странник, что несёт свет.
Стражник, вносивший факелы, до ночи простоял под дверью, подслушивая разговор правителя и незнакомца. Сквозь дубовую дверь до него долетали только обрывки фраз, однако, будучи неглупым человеком, он сумел их подытожить: незнакомец будет казнён на рассвете. Когда правитель покинул темницу, стражник, утомившись бездельем, решил наказать незнакомца от своего имени. Тем более, человек он всё равно конченный. Однако он не успел даже раскалить как следует стальной прут, которым так любил учить людей, темница озарилась светом, будто засияли десятки солнц. Стражник упал на прелую солому, закрыв от резкой боли глаза. Когда же он поднялся, ему показалось, свет проник внутрь него, и что–то безвозвратно изменилось в нём самом, как бывает, когда боль отступает и тело наполняется лёгкостью.
Он снял цепи с Феррада, принёс ему несколько тёплых одеял, суп из курицы. Оставшуюся ночь он провёл возле спящего незнакомца. Его глаза были полны решимости.
4.
На рассвете, когда трубы и барабаны огласили казнь, двери темницы распахнулись и вошли четверо солдат, чтобы увести Феррада, стражник, что не отходил от него, выхватил короткий меч.
– Никто не подойдёт к нему! – прохрипел он.
– Ты собираешься защищать чужака? – удивился старший из солдат.
– Никто, – произнёс стражник, стискивая рукоять меча.
– Ты слишком много выпил вчера, – засмеялись солдаты, – или колдун лишил тебя разума?
Стражник поднял меч. Феррад положил ему руку на плечо и сказал:
– Если боги привели меня в эту крепость, чтобы я погиб от рук палача, так тому и быть. Я не боюсь смерти, потому что знаю, – жизнь вечна.
Упавший меч звякнул о каменный пол. Солдаты скрутили Феррада, двое несколько раз ударили стражника ногами в живот, и тот упал, застонав не то от боли, не то отчаяния.
– Безумец! – крикнул старший солдат, и плюнул в его сторону со ступеней.
Народ на площади стал собираться затемно. Дело не в том, что казни в Троасане были редкостью, напротив, – рутинное занятие: то вору отрубят руку, то обвинённому в шпионаже – голову, а то и вовсе по доносу без суда вздёрнут горожанина. Просто молва о незнакомце, обладающем даром исцелять, разнеслась по крепости в считанные часы. Всем хотелось видеть чужака, что творит чудо. Ведь мало кто из людей покидал стены Троасаны, а с её самых высоких смотровых башен видна лишь бескрайняя Пустыня. Когда трубы и барабаны огласили день казни, копейщики, выстроившиеся вокруг эшафота, где палач лениво щелкам ногтем по острию топора, едва сдерживали натиск толпы. Каждому хотелось успеть прикоснуться к незнакомцу, когда тот будет проходить мимо.
На ложах для знати разместились верховный жрец, старший советник правителя, начальник стражи, сановники меньше рангом. Все они были в лучших одеждах из шёлка и парчи, расшитых драгоценностями. Не было лишь Правителя. Никто из придворных не знал, что тот провёл бессонную ночь в своих покоях. Если бы кто-нибудь и видел его в те часы, то был бы удивлён, что правитель стоит обнажённым перед серебряным зеркалом и безотрывно глядит на отражение. Сам же Правитель Величайшей Крепости Пустыни не мог поверить глазам: язвы, что кровоточили на его теле с рождения, прошли, едва он позволил незнакомцу прикоснуться к себе.
О болезни правителя знал только его отец, что погиб в бою, мать, что умерла при родах и лекарь, которого правитель, заняв престол, казнил. Будь ещё кто-то осведомлён об этом, правитель был бы изгнан из крепости, как того требует закон. Ведь его болезнь считалась проклятием.
Лекарь втайне вел записи, которые после его смерти попали в архивы Троасаны. Они бы затерялись, если бы не одно обстоятельство. На них случайно наткнулся Верховный жрец, когда перебирал пожелтевшие фолианты, вознамерившись написать летопись крепости. Он выкрал записки лекаря. Месяцы они пролежали в его келье. Сначала жрец хотел показать их правителю, чтобы тот осыпал его золотом за молчание. Но это показалось ему слишком опасным предприятием: казнить могли его самого. Тогда он принялся плести паутину заговора. Послал шпионов в другие крепости, что бы те убедили правителей поддержать восстание в Троасане. Подкупил посланца, донесениям которого правитель доверял. И вовремя в крепости объявился чужак, объявленный шпионом. После казни жрецу не составит труда убедить правителя начать войну, а когда войска будут собраны, объявить генералам, что их правитель – проклят, и по закону временная власть находится в руках Верховного жреца.