Он мазнул пальцем оставленную факелом на стене копоть и сказал:
– Думаю, мы с вами обойдёмся двумя нашими свечами. Нам ведь не придётся читать какой‑нибудь алхимический манускрипт, чтобы открыть дверь в саму сокровищницу? И вряд ли нас здесь поджидает какой‑нибудь монстр, от которого пришлось бы отбиваться факелом…
– Без факела Агриппина не захотела спускаться, – заметила, будто оправдываясь, Соня.
Он внимательно посмотрел, как княжна закрывает механизм – она предпочитала всё же, чтобы дверь в подземелье не оставалась открытой, – и для верности проделал эту операцию сам, открыв, а потом закрыв вход.
– Какой умница был старик Антуан! – весело сказал он, продолжая медленно спускаться по лестнице и поддерживать под руку Соню. – Недаром всё же господь отпустил ему столько долгих лет.
– Скорее всего, эту роль частично взял на себя мой дед, – не смогла не похвастаться Соня: уж если она сама не обладала никакими выдающимися способностями, то могла хотя бы гордиться теми, которыми были наделены её предки. – Он изготовил в своей лаборатории эликсир, продлевающий жизнь, который Антуан де Баррас пил долгие годы.
– И секрет этого эликсира, конечно же, утерян? – отчего‑то с насмешкой спросил её Патрик.
– Вовсе нет, – тоже насмешливо фыркнула Соня, не в силах отказать себе в удовольствии лицезреть оторопелость на лице бывшего гвардейца. Но внутри ощутила некоторую холодность: так ли правильно она поняла наброски деда насчет рецепта? Стоит ей не правильно прочесть хотя бы одно составляющее, и пресловутый эликсир станет обычной водой. Если не ядом!
Кстати, Патрик был прав в своих сомнениях.
Дневник деда остался в Петербурге – сохранит ли её брат бумаги? А то ведь и сожжет, разозлившись от неумения прочесть их… Но сейчас не до эликсира.
Позднее, когда у Сони появится время для работы с бумагами, когда она сможет вернуться в Петербург…
– В самом деле, о чем я решил говорить, спускаясь по лестнице в это темное затхлое подземелье? – пробурчал Патрик себе под нос. – Тут вовсе не то место, где стоит задавать вопросы и ждать на них ответы. Всему своё время.
Соне показалось, что спускаются они ужасно долго. Она даже мысленно содрогнулась: будто в ад.
Но тут лестница кончилась, и они вышли на то место, где коридор раздваивался, а оба хода терялись где‑то в кромешной темноте.
Патрик повернулся к Соне и не без ехидства спросил:
– Ну и куда теперь нам идти, вы случайно не забыли?
Она не смогла бы забыть, наверное, даже если бы захотела.
Не так давно Соня медленно брела по этому коридору вдвоем с маркизом Антуаном, первоначальное оживление которого сменилось такой сильной слабостью, что старик высказал желание умереть прямо здесь и сейчас. Соне пришлось как следует встряхнуть его, чтобы привести в чувство, а потом взывать к его ответственности и чувству долга. Ведь в таком случае она могла бы остаться здесь навечно. У входа караулил бы её разгневанный Флоримон, а где искать выход наружу, она, конечно же, тогда не знала.
Но всё же Соня сейчас мысленно проверила себя: так, теперь спуститься по ступенькам ещё ниже, повернуть направо…
– Да‑а, – протянул позади нее Патрик. – Пожалуй, если бы вдруг вы надумали бросить меня здесь, я мог бы и не найти выход наружу, даже зная секрет механизма. А почему им не воспользовался Флоримон?
– А потому, что он оказался запертым в подземелье нечаянно. Каким‑то образом он – возможности подробно расспросить умирающего маркиза у меня не было – отыскал люк. Выход из подземелья как раз на границе владений де Баррас. Расковырял его или сумел подыскать ключ к механизму. Словом, ход он открыл, но не знал, как держать его открытым, и воспользовался в качестве рычага бревном… Ну, и потихоньку стал вывозить золото и прятать его в своем тайнике. Эмиль с Агриппиной это заметили – не то, что некто вывозит именно золотые слитки, а то, что какой‑то человек во всём черном приезжает на закрытом фургоне и что‑то возит. Они не подумали, что вывозит отсюда, а именно – возит и тут прячет… Решили, что он – контрабандист какой‑нибудь местный.
– Вот оно что… – понимающе кивнул Патрик. – А я реставрировал картину происшедшего вовсе не так и по этой причине подозревал вас троих в сговоре.
– Вы подумали, что мы убили Флоримона? – ахнула Соня.
– Нет, я вовсе не знал о том, что Флоримон умер, – сказал Патрик. – Скорее наоборот, я считал, что его здесь нет, потому что он собирался уезжать и даже заплатил за место на корабле. Это я узнал наверняка. Но к отходу судна он так и не явился, и я решил, что по какой‑то причине он передумал.