Но вчера Соня ни о чем Шарля не спросила, а сегодня… Она даже не знает, возвращался домой Патрик или нет. Испытывая странную тревогу – мало ли куда мог заехать Патрик! – Соня быстро оделась и поспешила на конюшню.
Шарль чистил денник, и она некоторое время помялась, не зная, как задать ему вопрос. Прямо так, напрямую: Патрик сегодня опять уехал чуть свет? Отчего‑то даже Оду она не спросила о Патрике.
Соня приняла возможно равнодушный вид и поинтересовалась:
– А где вторая лошадь, Шарль?
Слуга выглянул из‑за перегородки и удивленно воззрился на неё.
– Но, ваше сиятельство, её взял мосье Патрик.
Ещё вчера.
– Что значит «ещё»? Со вчерашнего дня он не возвращался?
Шарль испуганно кивнул, соображая, в чём он провинился перед госпожой. И сказал тихо:
– Не возвращался. Я подумал…
Правильно говорила покойная маменька: от того, что слуги думают, ничего хорошего не происходит.
– Он говорил, что уезжает надолго?
– Нет.
От умственных усилий у Шарля даже кожа вздулась на лбу.
Соня поспешила обратно в замок. Надо порасспрашивать Оду. Она куда сообразительнее этого туповатого Шарля.
– Мадам? – вопросительно уставилась на неё кухарка, когда Соня вошла на кухню. Кажется, у Сони был очень встревоженный вид.
– Ода, скажи, пожалуйста, вчера мосье Патрик брал с собой что‑нибудь из съестного?
– Нет.
– Но, может, из кладовой…
– Ничего не тронуто, мадам, уж мне ли не знать. Что‑то случилось?
– Патрик… оказывается, наш дворецкий вчера не вернулся в замок, хотя, как говорит Шарль, вовсе не собирался где‑то задерживаться.
Всё‑таки она постеснялась сказать служанке, что это её снедает беспокойство, а Шарль и не подумал волноваться. Кухарка забеспокоилась:
– Присядьте, мадам, на вас же лица нет! Разве не может мужчина задержаться по каким‑то своим делам?
– Может, конечно, – согласилась Соня. – Но он, как ты говоришь, не взял с собой ничего из еды и меня не предупредил. Как бы не случилось с ним чего‑то плохого…
В конце концов, почему она должна стесняться своего беспокойства? Вполне может случиться так, что Патрику как раз сейчас нужна помощь, и грешно в таком случае рассуждать о том, что подумают о своей госпоже слуги.
Пусть Шарль и не очень сообразительный, но он исполнит всё в точности как она скажет. И когда Соня опять возникла в дверях конюшни, он замер со скребницей в руке, собираясь почтительно ее выслушать.
– Шарль, как ты думаешь, Клери (так звали лошадь, оставшуюся в конюшне) достаточно сильна?
– Хорошая лошадка, – расплылся в улыбке слуга, – выносливая. Мосье Патрик хорошо разбирается в лошадях. Лиз куда капризнее, но он умеет с нею управляться.
– Запрягай Клери, – распорядилась Соня, – мы поедем искать мосье Патрика, хотя, честно говоря, я совершенно не представляю, куда он мог поехать.
– Можно спросить у Корнюэля, – предложил Шарль, – он облазил здесь все окрестности, и я видел, как порой мосье Патрик расспрашивал о чём‑то его.
– Я пойду оденусь во что‑нибудь попроще, – сказала Соня, – а ты готовь повозку.
Она почти бегом вернулась в замок.
– Ода! – крикнула она с порога. – Приготовь корзинку с едой, мы с Шарлем уезжаем. Наверное, всё же с Патриком что‑то случилось. Придётся искать. Останешься одна, закрой двери на засов. Проверь, заперт ли чёрный ход.
В глазах Оды мелькнула тревога, но она ничего не стала говорить, кроме короткого:
– Приготовлю.
Соня надела мужской костюм, который обнаружила в шкафу маркиза Антуана – пришлось порыться, чтобы найти что‑то полегче и поудобнее. А возможно, это был костюм Флоримона, но он подошел ей по размеру: черные панталоны, кожаные башмаки – к счастью, у маркиза была небольшая нога. Нашла подходящий сюртук, шерстяной плащ и шляпу‑треуголку, под которую смогла упрятать свои густые волосы.
Она услышала звук тяжелых шагов Шарля и выскочила из комнаты. Ода как раз протягивала слуге накрытую белой холстиной корзинку.
– Я положила фляжку с коньяком, – сказала она Соне. – Мосье Патрик его очень любит. Оставалось полбутылки, а фляжка как раз полна.
– Спасибо, Ода, ты права, коньяк может пригодиться.
– Куда едем? – поинтересовался Шарль.
Сомневается, поняла Соня, что она его послушает.
– Сначала к Андре Корнюэлю, а потом – куда он скажет.
Шарлю явно понравилось, что его совет оказался кстати, и он добродушно прикрикнул на Клери:
– Двигай, ишь задумалась!
Арендатор выслушал просьбу княжны с непроницаемым лицом и ушёл в дом. Она даже растерялась: обиделся он на неё за что‑то? Всё‑таки надо всегда помнить, что французы – совсем другой народ, а Соня ведёт себя так же, как вела бы в России.