Таким образом, я зашел в тупик, и оставалось только предполагать, что произошло на борту самолета. Еще большее разочарование ожидало меня в ГКАЯ. Мне удалось по телефону договориться с председателем комиссии о встрече, но, когда я явился в назначенное время, мне сказали, что накануне вечером он скончался от сердечного приступа. У меня к нему было много вопросов. Я был хорошо подготовлен к тому, чтобы прижать его к стенке… И наверное, если бы он не умер, роман мог оказаться более полным.
Когда я пришел на встречу, в моей сумке в папке лежали копии документов, неопровержимо доказывающих, что на счет ГКАЯ со счетов расформированных министерств были переведены очень большие суммы денег. На эти деньги несколько закрытых военных предприятий, так называемых «почтовых ящиков», должны были выполнить никак не обозначенный в бухгалтерских документах заказ на какую-то электронную продукцию. Другие банковские документы подтверждали выполнение заказа и окончательные расчеты заказчика с предприятием-изготовителем.
Удрученный внезапной смертью председателя ГКАЯ, я в поисках человекообразных роботов кинулся на завод-изготовитель. Но, увы, там широко прошла конверсия, и бывший «почтовый ящик» полностью переключился на выпуск сковородок.
IV
На фотографиях, взятых из уголовного дела, была и обгоревшая милицейская машина. Эта машина чуть было не заставила меня заняться следующим расследованием, но как раз в этот момент я наконец вышел на Свирида Темнова. Монтировщик сам в четыре утра позвонил мне домой с работы (из театра) и сказал, что ему дал мой телефон Алан Градов.
— Хочу, чтобы все знали! — говорил он на следующий день за бутылкой водки. — Никто мне не верит, да я и сам себе не верю — может, это белая горячка меня на похоронах охватила?.. Охватила и сразу отпустила… Говорят, так бывает… Но ты понимаешь, — он понижал голос, склоняясь ко мне через стол, — выпил-то я тогда всего ничего, откуда же было белой горячке взяться?!
По моей просьбе он взял через неделю несколько дней отгулов, и мы вместе поехали в деревню. Свирид Михайлович до последней минуты был уверен, что сожженный робот так и лежит где-то у околицы.
— Туда мы вместе с мужиками всех этих сволокли и зарыли…
Автобус, доставивший нас от станции в деревню, был точно такой же, и водитель хоть и неохотно, но подтвердил, что да, он доставлял посылки за отдельную плату — несколько месяцев назад это было, — длинные тяжеленные деревянные ящики, но чтó в этих ящиках, он не знает и знать не хочет. В деревне действительно сгорела единственная почта, но немногочисленные местные жители толком ничего не смогли рассказать ни о времени, ни о причине пожара. Один говорил, что почта сгорела месяц назад, другой — год, третий же сказал, что почта в Гнилой Слободке не работает последние шесть лет и посылать письма надо со станции, туда можно добраться на автобусе.
Здесь еще не побывали коллекционеры ржавого оружия, и за деревней в лесу со всею ясностью просматривались следы минувшей войны. Посетил я и руины немецкого аэродрома. В здании почты я нашел бронзовую часть от старинного пистолета — только ствол; деревянная рукоятка была испорчена. А над руинами аэродрома действительно кружили непонятной породы странные черные птицы.
— Вот они! Вот! — закричал Свирид Михайлович и кинулся по полю, размахивая своими длинными руками. — Я же говорил… Смотри!
Птицы, кружась, уходили в небо и по одной исчезали. Пытаясь представить себе, что же здесь действительно произошло, я закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Но перед глазами против воли возникала совсем другая картинка.
V
Огромные напольные часы, покрытые черным лаком. Как раз пробило четыре, весь музей ожил. Зазвучала клавесинная музыка, зазвенели колокольчики. Можно вычленить щелчки маленьких барабанов, пружинные мелодии. Хор мальчиков запел псалом. Миниатюрная сцена, микроскопические лики икон, на царских вратах — тончайшая резьба. Там ходил маленький священник в белых одеяниях.
— «Днем и ночью ходят они кругом по стенам его… — повторил я за детскими голосами. Голоса были или казались совершенно живыми. — И коварство не сходит с улиц его».