Сара покраснела, но не от жары - ей стало стыдно за свои скоропалительные выводы.
- Можно мы пойдем в сад? - спросил Бен.
- Конечно, но держитесь подальше от воды, - предупредил их Рафаэль. Дети бросились бегом в сад, а Сара почувствовала на себе взгляд его темных глаз. - Ты выгладишь уставшей. Тебе надо отдохнуть перед ужином.
- Значит, ты придешь к нам на ужин?
Он свел свои пышные брови.
- Как это - приду?
Сара пожала плечами.
- Просто интересно. Мне бы не хотелось, чтобы ты перетруждал себя из-за нас.
Он смотрел на нее в упор, не торопясь поднимать брошенную перчатку, и Сара удивленно осмотрелась по сторонам.
- Не могу пожаловаться. Отель просто великолепен. Меня вполне устраивает, если, конечно, ты платишь.
Рафаэль обиделся.
- Это никакой не отель, Сара. - Он поколебался. - Это мой дом.
- Твой дом? - Сара рассмеялась, а потом уставилась на него широко раскрытыми глазами; но он был серьезен. Ее бросило в жар. - Ты шутишь, да?
- Странный юмор.
Напряженное молчание было нарушено резким всплеском, за которым последовали крик и визг. Выругавшись, Рафаэль резко развернулся на каблуках и по стоптанным каменным ступенькам бросился вниз, в сад. Дети с виноватым видом выкарабкивались из заросшего лилиями прудика размером с плавательный бассейн.
- Что я вам говорил? - закричал Рафаэль.
- Мне захотелось сесть на большой лист, - подвывала Джилли.
- Рафаэль... - попыталась вмешаться Сара.
- Иди в дом и заткни уши, если ты этого не можешь слышать! - приказал он.
Он здорово их отчитал и объяснил, что им грозило. Он чрезвычайно живо описал им все ужасы смерти в воде. Когда он закончил, дети были такими притихшими, какими она их никогда не видела. Присутствие двух служанок и пожилой женщины в черном наряде, которая прибежала на шум, заставило Сару придержать язык за зубами.
Рафаэль дал кое-какие распоряжения поиспански, и Джилли с Беном, вымокшие до нитки, были уведены черноглазыми служанками, с трудом сдерживавшими улыбку. Пожилая же женщина осталась с ними.
- Это моя экономка, Консуэло, - мягко пробормотал Рафаэль.
- Buenas tardes, senora (Добрый день, сеньора (исп.). Надеюсь, вы хорошо долетели. - Простое лицо Консуэло было все в морщинках от улыбки.
- Muchas gcacias (Большое спасибо (исп.), Консуэло. Я рада, что приехала, - дрожащим голосом соврала Сара.
- Мы будем пить кофе в зале. - Рафаэль отпустил пожилую женщину наклоном головы, затем взглянул на Сару: - Я вижу, что ты на меня сердишься. Но я считаю, что детям просто необходима твердая рука. Они должны знать, что, если я говорю "нет", то, значит, "нет". Когда же ты говоришь "нет", то временами это означает "может быть", а иногда даже - "да, пожалуйста". Лично я не возражаю против такой нерешительности: это добавляет остроты.
Она еще не пришла в себя и не смогла отплатить ему той же монетой. Вместо этого она молча проследовала за ним на террасу, где он пропустил ее вперед на балкон. Не веря, что все это происходит с ней, она вошла в большую и изысканно обставленную комнату. Ноги ее ступали по потрясающему обюсоновскому ковру с великолепными рисунками пастелью. Вокруг в изобилии стояли элегантные антикварные шкафчики и обитые шелком кушетки. На полированных антикварных столиках с изысканной небрежностью были разбросаны разнообразные objects d'art (Предметы искусства (франц.). Все здесь кричало о богатстве, накопленном еще в давние времена. Коллекции эти собирались поколениями, а по тому, как они хранились, было видно, что ими здесь не оченьто уж и дорожат.
Дом Рафаэля... Нет, это невозможно! Она все еще никак не могла оправиться от шока. Скорее всего, этот дом отошел к Рафаэлю от родственников по линии отца. Он ничего ей о них не рассказывал; Все два года их совместной жизни он держал это в секрете, не дав ей никакого намека и ни разу не обмолвившись.
- Почему ты ничего мне об этом не рассказывал? - чувствуя себя обманутой, со злостью и болью спросила она. - Ты сделал из меня полную дуру. - Она тупо покачала головой. - Я чувствую себя униженной.
Рафаэль поднял бровь.
- Enamoiada (Любимая (исп.) Сауткоттов этим не проймешь.
- Я просто никак не могу понять, откуда у тебя все это, - пробормотала она напряженно.
- Когда мы жили вместе, меня не очень-то величали здесь, в Алькасаре, - объяснил он без особого энтузиазма. - Я не получал от поместья ни гроша, хота по закону мне полагался определенный доход. Мой дед, Фелипе, ненавидел меня, и, должен сознаться, взаимно.
Ее брови поползли вверх.
- Он ненавидел тебя?
- В начале этого года Фелипе погиб в автомобильной катастрофе. Если бы не этот подарок судьбы, мне пришлось бы еще очень долго ждать дня вступления во владение своей собственностью, а приходить сюда нищим попрошайкой я не собирался. - Его темный взгляд заблестел. - Какой смысл хвастать тем, что я не мог тебе дать? Поэтому я и молчал.
Вошла Консузло с подносом с кофе и тонко нарезанными бутербродами.
- Я ничего не хочу, - промямлила Сара, когда экономка ушла.
- Не упрямься. - Рафаэль разлил кофе. - Мы садимся ужинать не раньше десяти.
- Боюсь подавиться, - честно призналась она. - Я бы лучше прогулялась.
Толкнув дрожащей рукой балконную дверь, она вышла на террасу.
- Сара...
- Сколько же ты стоишь? - спросила она, желая уязвить его.
Он облокотился на колонну, словно выточенную из ячменного сахара.
- Не знаю. - Он бесстрастно всмотрелся в ее замкнутое лицо. - У меня есть поместье и кое-какие коммерческие интересы. Сантовены всегда умели обожать и приумножать всемогущий доллар.
- Сантовены, - повторила Сара.
- Это имя фигурирует в твоем свидетельстве о браке, - напомнил ей Рафаэль. - Я поклялся не пользоваться им, пока был жив Фелипе. И я сдержал свое слово.
Рафаэль Луис Энрике Сантовена и Алехандро. Вот уже много лет, как Сара не вспоминала его полное имя.
- "Санто", - подсказал ей Рафаэль, - "Санто Амальгамейтед индастриз".
Сара побледнела. Ей уже приходилось слышать об этой компании во время обедов в доме у своих родителей. "Санто" была гигантским многонациональным конгломератом, расположенным частично в Европе, частично в Северной Америке. Связать имя Рафаэля с этим гигантом было все равно, что предложить ей пройтись по Луне. Честно говоря, она не доросла до такого.