Спала она неважно, как всегда на новом месте, да еще Рози всю ночь ходила по комнате и рвалась к Надежде, царапаясь под дверью и жалобно вздыхая.
– Ни за что не поверю, что ты спала в кровати, – строго сказала Надежда, распахнув дверь. – Конечно, Александра Павловна тебя в строгости не держит, но в кровать этакую махину точно не пускает.
Рози, как настоящая женщина, обиделась на «махину» и начала подвывать. В конце концов, обе пошли на компромисс: Надежда перетащила собачий матрас поближе к своей двери, а Рози согласилась помолчать до утра.
Рано утром Надежда выпустила собаку в сад. Погода стояла прекрасная, взошло солнце и осветило желтые листья на деревьях, отчего стало еще ярче. Перед завтраком Надежда собрала сливы. Надо же, вроде и деревце-то небольшое, а слив набралось чуть не ведро.
Она покормила собаку, сама напилась чаю с бубликом и долго сидела на крыльце, очищая сливы от косточек. После этого полагалось их варить без сахара, затем протереть прямо горячие через сито и потом снова варить, уже с сахаром, причем непрерывно помешивая, не то повидло пригорит. Сахара у Александры Павловны в нужном количестве не оказалось и, хотя Надежда на эти сливы уже смотреть не могла, она решила сходить в магазин – не пропадать же ее трудам. Собаку она заперла в доме, хоть Димыч и уверял, что Рози можно оставить во дворе, она никуда не денется.
В магазине была очередь, потому что продавщица с каждым покупателем подолгу разговаривала. Надежда взяла четыре килограмма сахара, прихватила еще свежего хлеба и деликатесного корма для Рози и, еле живая от усталости, притащилась домой.
И что же она там нашла?
Сначала ей пригрезился труп. Потом, когда она, как полная дура, выбежала с воплями на улицу, привязался сосед и проник в дом, хотя Александра Павловна строго-настрого наказывала гнать его в три шеи. Хорошо, что труп исчез.
Впрочем, никакого трупа, скорей всего, и не было, а у Надежды начались галлюцинации. Может, это от свежего деревенского воздуха? Да нет, от воздуха спят крепко, а она полночи проворочалась. Может, у Александры Павловны сливы какие-то особенные? Сколько Надежда их съела? Ой, много… Хотя когда съешь много слив, это не на голову влияет, а на другое…
Неужели, это у нее возрастное? От этой мысли Надежде стало нехорошо. «Да ладно! Какие мои годы? Всего-то…» – успокаивала она себя, но точную цифру не назвала даже в мыслях.
Что ж, нечего сидеть на полу и жалеть себя, нужно что-то делать. Да хоть повидлом заняться, провались оно пропадом!
– Рози, вставай! Все самое интересное проспишь! – Надежда потрепала Рози за уши.
Та снова проснулась, снова громко зевнула, издав при этом настоящие оперные рулады, и с виноватым видом поднялась.
Надежда решила прибрать в комнате – уронив сумку при виде загадочного трупа, она рассыпала все ее содержимое, и теперь пол покрывал густой слой сахарного песка, перемешанного с крупой.
«Настоящая пустыня Сахара», – подумала Надежда и тут же заметила игру слов: «СахАра из сАхара».
Для начала она отобрала пакеты собачьего корма. Им, к счастью, ничего не сделалось, но очищая их от крупы и сахарного песка, Надежда чувствовала себя археологом, извлекающим глиняные таблички с клинописью из-под тысячелетнего слоя песка и пыли. Она отряхнула уже четыре пакета и принялась за пятый, как вдруг осознала, что перед ней не пакет с кормом, а нечто совсем другое.
Очистив свою находку от бакалейного сора, она поняла, что держит в руках маленькую записную книжку.
Книжка была крошечная, размером с два спичечных коробка, в черной обложке. Надежда осторожно открыла ее и увидела, что все страницы обозначены буквами алфавита и плотно исписаны мелким, бисерным почерком. Точно не Александры Павловны – у той все буквы были крупные, квадратные, Надежда знала ее почерк. И совершенно точно, что эти записи делал не Димыч, – невозможно было представить, что этот балбес, с его татуировками, пирсингом и дредами пишет такими аккуратными мелкими буквами. Да молодежь теперь вообще от руки не пишет, только эсэмэсками обменивается.
Но если книжка не Александры Павловны и не Димыча – тогда чья? И вчера, когда Надежда подметала в комнате, на полу точно не было никакой книжечки, она бы заметила…
И тут Надежда Николаевна вспомнила труп неизвестного мужчины. Может быть, это его книжка? Разумеется, если этот самый труп все-таки был…
Надежда еще раз перелистала книжечку. Аккуратные мелкие буквы ровными рядами заполняли страницы, но, что странно, все записи были совершенно непонятны. Вроде бы обычная кириллица, но Надежда не нашла ни одного знакомого слова. Только бессвязные сочетания букв.