— Прошу вас, — сказал Гектор, — я хочу поговорить с вашим капитаном.
Темно-карие глаза оглядели Гектора. Как ни странно, во взгляде этом не был вражды, только привычная деловитость. Затем, ухватившись за конец веревки, моряк повел Гектора на корму, как ведут корову в стойло. Там под навесом Гектор увидел того белобородого, который нанес ему столь умелый удар рукоятью пистоля. Гектор решил, что старику под шестьдесят, возможно и больше, но человек этот казался подтянутым, бодрым и властным. Он удобно расположился на подушках, рядом стояло блюдо с фруктами, и он ковырял в зубах серебряной зубочисткой. Он с важным видом взирал на приближающегося Гектора и выслушал доклад сопровождающего. Потом, отложив зубочистку, сказал:
— Ты храбр, юноша. Ты хорошо дрался. И сейчас ты не боишься того, что могут сделать с тобой мои люди, коль скоро ты их рассердишь.
— Не будете ли вы столь любезны, ваша честь… — начал Гектор и запнулся да так и остался с раскрытым ртом. Он хотел спросить, что сталось с Элизабет, но вдруг осознал, что капитан говорит по-английски. Может быть, ему почудилось или он ослышался? Но нет, капитан продолжал говорить по-английски, правильно, хотя и немного неуверенно, как будто время от времени подыскивал нужное выражение.
— Скажи, что ты делал в деревне?
Гектор был настолько удивлен, что едва мог проговорить:
— Я обучался в монастыре на острове. Со своей сестрой. А откуда вы знаете… — он запнулся.
— Откуда я знаю твой язык? — договорил за него капитан. — Да очень просто: я сам родом из той деревни. Теперь меня зовут Хаким-мореход, но когда-то меня знали под именем Том Пайерс. Хотя с тех пор минуло много времени, больше пятидесяти лет. Бог был милостив ко мне.
В голове у Гектора все смешалось. Он не мог представить себе, как этот необычный моряк в иноземных одеждах и со странными манерами может утверждать, будто происходит из бедной деревни на атлантическом побережье Ирландии? Однако же капитан говорит по-английски с интонациями, присущими жителям именно этой местности.
Хаким-мореход заметил его недоумение.
— Мне было всего семь лет от роду, когда меня увезли. Увезли также мою мать и отца, двух братьев и бабушку. Я никогда больше не видел их с тех пор, как мы высадились на сушу, — сказал он. — Тогда мне все это казалось самой большой трагедией в жизни. Теперь я знаю, что то была Божья воля, и благодарен Ему. — Он взял в руку какой-то плод, съел, положил косточку обратно на блюдо. — Вот мне и захотелось снова посмотреть на это место. И я решил навестить родину. Однако к чему ходить в гости, коль скоро от этого не будет прибыли? Да, признаться, многое изменилось по сравнению с тем, что я помню, хотя потайное местечко для высадки и как подойти к берегу, чтобы тебя не заметили, я не забыл. А деревня стала меньше или, может статься, так всегда кажется, когда возвращаешься туда, где провел детство. Все будто съежилось.
Наконец Гектор достаточно оправился от удивления и смог повторить вопрос, столь его мучивший.
— Прошу вас, — снова заговорил он, — мне бы хотелось знать, что сталось с моей сестрой. Ее зовут Элизабет.
— А! Та хорошенькая девушка, которая была в том же доме, что и ты? Она царапалась, как дикая кошка. Наверное, такая ярость — ваша семейная черта. С ней ничего не случилось, она вполне благополучна.
— Где она теперь? Можно мне повидаться с ней?
Хаким-мореход вытер пальцы о салфетку.
— Нет. Это невозможно. Мы всегда держим мужчин и женщин отдельно. Твоя сестра на другом корабле.
— Когда я снова ее увижу?
— Все в руках Божьих. Мы идем домой, но на море никогда и ничего нельзя знать наверняка.
— Однако куда вы нас везете?
Капитан удивился.
— Я полагал, тебе это известно. Неужели деревенские старики уже не судачат о том, как было тогда, в прошлый раз? Впрочем, с тех пор сменилось целое поколение, а те, кто тогда остались в деревне, наверное, предпочли все забыть.
— Один человек в трюме говорил что-то о «пленении», — заметил Гектор.
— Вот, значит, как они это называют. Неплохо. Тем набегом командовал Мурат-мореход, великий капитан, имя которого по сей день помнят и почитают. Был он, как и я, иностранец, только родом из Фламандии. И заметь, в отличие от меня, он не знал этих мест, и поэтому ему пришлось использовать одного человека из Дунгарвена в качестве лоцмана и проводника.
Гектор вспомнил, что деревенские никогда не поминали город Дунгарвен, не плюнув при этом, и еще вспомнил какие-то разговоры о некоем жителе Дунгарвена, предателе, которого вздернули на виселице. Между тем капитан явно расчувствовался и предался воспоминаниям.