— Ничего подобного, — солгал Фриш.
— Я вам вот что скажу, — заявил доктор недружелюбным покровительственным тоном. — Вы и без того в моих руках. — Он комически погрозил Фришу длинным костлявым пальцем. — О, вы хитрюга, что и говорить. Эти подрывные лозунги, которые так всех взволновали вчера… «Немцы! Если вы будете порабощать других, вы сами станете рабами». Ха-ха! Раньше, бывало, пасторы писали на камнях в гораздо более евангельском духе: «Придите, страждущие…» или что-нибудь в этом роде. А теперь проповедники взялись за политику. Вы нынче проповедуете как марксист, а, пастор?
— Вздор! — резко бросил маленький человечек. — Что вы на меня наговариваете? Я сейчас уйду. Неужели вы думаете, что я…
Цодер захохотал.
— Я пригляделся к одной такой надписи, прежде чем ее закрасили, мой друг. Эсэсовец поскреб затылок и сказал: «Кто-то ухитрился стянуть краску. Но каким образом? Вся краска для камуфляжных работ всегда запирается на ночь». Ха-ха! Я бы мог ему объяснить. — Цодер нагнулся вперед, в глазах его мелькнули хитрые искорки. — Как ваши десны, друг мой? Все еще кровоточат? А вы не боялись, что сестра Вольвебер доложит мне? Между прочим, она и доложила. Она сказала: «Помните этого Фриша, который приходил сюда на электротерапию — трещина в прямой кишке? Он приходил сегодня. Жаловался на какую-то инфекцию во рту. Попросил у меня марганцовки. Я дала ему несколько кристалликов — это ничего, доктор?»
Фриш молчал. Он снял очки и стал их протирать.
Цодер ухмыльнулся.
— Очень умно придумано, пастор. В школе вы, должно быть, получали по химии пятерки? Растворить в воде немножко марганцевого калия, и получится неплохая эрзац-краска. Ею можно много написать на камне или на стене умывальной комнаты. Теперь слушайте, пастор: как вы думаете, разве я не мог бы донести об этом? Если учесть ваше прошлое, то для гестапо этого вполне достаточно.
С неожиданной смелостью Фриш негромко сказал:
— Полгода назад, когда мы с вами разговаривали впервые, я спросил, нельзя ли воспользоваться вашей больницей, чтобы слушать английские коротковолновые передачи… и сообщать о делах завода. Сейчас вы согласны на это?
— Нет, черт вас возьми! Нет! — отрезал Цодер. — Не впутывайте меня в вашу борьбу.
— Мне нужно еще немножко марганца для десен. Вы дадите мне, доктор?
— Что вы ко мне пристаете? — со злостью спросил Цодер. — Я вам сегодня уже сказал: я не одобряю ни вас, ни то, что вы делаете. Думаете, мне хочется кончать жизнь в концлагере из-за этой вашей чепухи? Может, я и сумасшедший, но не настолько.
— Ладно, — ответил Фриш, что-то вдруг решив про себя. Он присел на табуретку. — Я вам верю. Вы могли бы донести насчет марганца, но не донесли. Что же дальше?
Цодер встал.
— Сначала я все приготовлю, — пробормотал он. — Эта моя сиделка… она может ворваться сюда каждую минуту. Сейчас мне нужен предлог, чтобы отлучиться от Веглера. У вас опять начались боли в области крестца, понятно? — Фриш кивнул. Цодер положил губчатый электрод на процедурный стол. — Спустите штаны и садитесь сюда. Я дам слабый ток. Если вы ляжете, нам будет неудобно разговаривать, так что, если войдет сиделка, сделайте вид, будто вы только что сели. Все будет выглядеть нормально. Она близорукая к тому же.
— А почему слабый ток? — спросил Фриш с безжалостной иронией. — В последнее время у меня опять начались боли. Лечите уж меня как следует, раз такое дело.
— Вот как? Ток либо поможет, либо… Разумеется, голубчик, у вас, наверное, в сорок пять лет рак желудка.
— Благодарю вас.
— А я при чем? Благодарите ваших соотечественников из концлагеря.
Фриш сел на губчатый электрод. Другой электрод он приложил к животу.
— В наших концлагерях развиваются чрезвычайно интересные болезни, — сказал Цодер, включая ток. — Тайна костей динозавра побледнеет перед загадками, с которыми столкнутся будущие антропологи. «Итак, подумаем, — будут размышлять они. — По-видимому, перед нами братская могила немцев двадцатого века. Но какое странное разнообразие костных повреждений: разбитые коленные чашечки, раздробленные суставы пальцев, переломы тазовых костей — очень любопытно. Быть может, у немцев под влиянием климата развивалась особая хрупкость костей или это от недостатка кальция?» — Цодер невесело засмеялся. Придвинув табуретку к процедурному столу, он подсел к Фришу и устремил на него злобный взгляд. — Эх вы! — презрительно воскликнул он. — Вы прошли через все это, а не я. Почему вы бережете жизнь таких чудовищ?
Фриш пожал плечами.
— Я не берегу… Вы об этом хотели поговорить со мной?