Решено! Шведов из Финляндии выкинем, а с немцами — посмотрим, что там в Пскове творится, среди пленников ходят упорные слухи, что псковитяне могли в помощь призвать к себе немцев в союзе с датчанами. У датчан, кстати говоря, тоже рыльце в пушку. Они занимают северную Эстляндию, с русскими городами Ругодивом (Нарва) и Колыванью (Ревель).
— Взять всех немцев под стражу! Если миром не сдадутся — взять их подворья приступом. А сдадутся мирно, то в плену у нас пробудут до начала летней навигации, а потом мы их всех отпустим с миром. Передай мои слова воеводе.
— Так точно! — козырнул вестовой и ускакал.
— Государь, — обратился ко мне с задумчивым видом Перемога, начавший потихоньку принимать старые и выстраивать новые нити управления обширным хозяйством Новгородской области. — Что будет с Грамотой заключённым Новгородом с Готским берегом и немецкими городами?
Задумчиво окинул невидящим взглядом новгородского губернатора. Дело в том, что этот Договор устанавливал взаимное право свободной торговли, регулировал порядок разрешения споров, в общем, по многим параметрам совпадал со Смоленской Торговой Правдой. Вопрос в том, нужны ли мне, здесь и сейчас, немцы ведущие торговлю с Новгородом напрямую, в обход Смоленска?
— Грамоту эту разорвём! — подбоченившись, решительно заявил с самым суровым видом. — Хотят новгородцы с немцами торговать — милости просим в Смоленск, или пускай у себя в городе дожидаются немецких купцов, но ходить в Новгород отныне все иноземные гости будут только через Смоленск!
— Слушаюсь! — Перемога осклабился в кривой усмешке.
Немецкое и готское подворья благоразумно предпочли сдаться в плен без боя. Немецких купцов оставили до лета в прежних подворьях, но полностью их разоружили и заменили охрану на русскую. Старшинам — олдерманам разъяснили, что поскольку независимого Новгорода отныне не существует, то и соответственно прежние договора и грамоты заключённые Новгородом аннулируются. И теперь новгородские товары можно будет закупать в Смоленске или же в Новгороде, но сплавляясь туда через Смоленск. Подворья эти я разрешил полностью расконсервировать с началом летней навигации и сохранить за немцами, но при условии, что подворья новгородских купцов на Готланде и северо — германских городах не будут конфискованы местными властями.
Многочисленная дворня и прочие слуги князя Александра, оставшиеся одни на Ярославовом Дворе, встретили меня очень настороженно. Они явно не знали, чего от меня ожидать, а потому их всех слегка потряхивало от напряжения, особенно многочисленных молодых симпатичных служанок. Всему этому контингенту я прямо с порога объявил, о том, что они являются моим военным трофеем, а потому все они теперь, в полном составе, переходят ко мне на службу. Лично мне вся эта дворня была до фонаря, поэтому передал её в руки Новгородского губернатора. Княжеский терем, моим волевым решением, отныне тоже превращался в резиденцию новгородского губернатора.
На Ярославов Двор, через некоторое время, на запланированное здесь совещание, стали стекаться, помимо многочисленного чиновничества, торговые люди, а также выборные представители от ремесленников и простого народа.
От боярского сословия прибыло всего семь человек, остальные, видать от страха забились по углам. К прибывшим смельчакам я выделил по десятку ратьеров и поручил им вместе с местными добровольцами разыскать всех схоронившихся в городе и не принимавших участие в боях вельмож, пообещав в ответ на их слёзные просьбы, сохранить им их «живот» и нажитое добро. К воодушевлённым моим обещаниям боярам я добавил их коллег — бояр — перебежчиков, присоединившихся ко мне ещё до битвы под городскими стенами и сейчас рядом со мной вполне вольготно себя чувствующих. И вот вся эта компания бодро поскакала разыскивать страдающих «медвежьей болезнью» заныкавшихся бояр.
Пока дожидался запозднившихся бояр я решил посетить местный, располагавшейся прямо внутри Городища, высокий пятиглавый Никольский собор. Надо, хоть время от времени, поддерживать марку набожного православного человека, хотя у меня лично, вся эта пустая обрядовая сторона православия, вызывала стойкое отторжение. Рядом с собором возвышалась вечевая колокольня, и обширное открытое пространство с помостом для выступающих, то была знаменитая вечевая площадь. На ней кучками толпился народ, что — то активно обсуждая между собой.
— Я даже знаю о чём, вернее о ком, народ шепчется, — самоуверенно заявил я Мечеславу.