Я слушал Аксена и что — то мне такое частно — государственное партнёрство совсем не нравилось. А потому решения принял жёсткие — наместник Торопецкого уезда, бывший во всей этой афере не при делах, отделался строгим выговором, наместника Жижецкого района снял с должности, на предприимчивого владельца верфи наложил крупный штраф. А жижецкому горе — полковнику зачитали выдвинутые против него обвинения и созванная коллегия в тот же день и час вынесла ему свой приговор, который привели в исполнение прямо на плацу — в присутствии его бывших подчинённых — полковника просто и без лишних затей повесили! Все полковые комбаты и ротные, из — за того, что не доложили о творящихся в полку безобразиях, были понижены на одну ступень в своих званиях. Назначил на Жижецкий полк командиром нового полковника из числа свитских, заодно повысив его в звании с комбата до полковника.
В этот раз прибыл назад в Смоленск тихо и спокойно, строго настрого запретив устраивать в городе какое — либо гуляния по случаю моего возвращения в столицу. Знойное августовское солнце немилосердно палило и прожаривало всё вокруг. Ратьеры проезжали через ворота надвратной башни с установленными внутри чугунными пушками. В городе было немноголюдно. Редкие, разморенные солнцем прохожие, неприкаянно бродили по улицам в поисках спасительной тени. Параскева тоже «сбежала» из города в купленное специально для неё загородное имение, где над зелёными холмами дули прохладные ветры, наполненные душистыми запахами созревших трав. Рядом с домом находилось озеро и протекала речка. Вечерами, когда солнце пряталось за лесом и по зелёным лугам стлались длинные тени, Параскева вместе со своими дворовыми служанками на озёрном берегу устраивала ежевечерние посиделки, на которых девушки говорили о всяком разном, играли, пели песни и весело водили хороводы вокруг костров.
В столице же, за время моего отсутствия ничего экстраординарного не случилось. Воспользовавшись временным отсутствием Параскевы, я тоже не скучал в Ильинском детинце — днём был на заводах, а ночью пропадал в объятиях Анастасии. Через несколько дней, узнавшая о моём возвращении в Смоленск, в город приехала Параскева, и мне пришлось срочно перебираться в Свирский детинец.
Княжна Параскева ходила по светлицам с заметно округлившимся животом, а за годовалым Ростиславом присматривала тридцатилетняя «мамка» Феоктиста. Она поддерживала княжича за ручку, а тот, придерживаясь за её парчовую юбку, аккуратно делал свои первые шажки. Параскева, перехватывая управление у мамки, ласково и весело зацеловывала сына. Мир и благодать царили в тереме.
Но счастье длилось недолго, через три дня я срочно выехал из города. А началось всё с того, что ко мне заявились начальник службы Внешней разведки (СВР) Невзор Обарнич вместе с главою Управления Иностранных дел (УИД), боярином Якуном Домажиричем. Вот они и сообщили мне важную новость. В Можайск, под личиной булгарских купцов, прибыло монгольское посольство! И сейчас Якун Домажирич ждал от меня ответа — как поступить с этими послами?
— Возьмите послов под охрану и препроводите их со всем вежеством до Вязьмы. Там я с ними встречусь, незачем им в столице появляться!
Здесь стоит отметить, что СВР регулярно, чуть ли не в еженедельном формате, докладывало о событиях, происходящих на юго — восточных границах Руси. Новости эти были, ожидаемо, безрадостны и день ото дня становились всё горше. События в целом развивались, как и в известной только мне истории.
Осенью прошлого года ордынцы обрушились на Волжскую Булгарию, прорвав оборонительные линии булгар на границе леса и степи. Завоеватели один за другим, разрушали Булгарские города, укреплённые, подобно русским, земляными валами и мощными дубовыми стенами. Столица страны — город Булгар был взят штурмом, полностью сожжён, а все его жители перебиты.
К весне 1237–го года, вся Волжская Булгария была завоёвана и страшно опустошена. В дымящихся развалинах лежали города Булгар, Кернек, Сувар и многие другие. Сельская местность от нашествия пострадала не меньше городов. Запустели огромные районы страны, а некогда многолюдные сёла и деревни превращены в пепелища.
По весне этого года начался ордынский поход в половецкие степи (Дешт — и — Кипчак). С Нижней Волги монголо — татары двинулись на запад, используя против своих подвижных противников — половцев и алан — тактику «облавы». Эта тактика, обычно применявшаяся при охоте за степными зверями, заключалась в том, что значительная территория степей окружалась кольцом монгольских отрядов, которые затем, двигаясь широким фронтом к центру, уничтожали всё живое, попавшее в «облаву».