Скандал разразился почти сразу же. Кажется, старший Холмс успел только сказать: «Доброе утро», а Шерлока уже сорвало с цепи. Не помню, видела ли я когда-нибудь его настолько злым. Если бы не Джон, вклинившийся между братьями, дело дошло бы до драки. Да еще и Майкрофт поинтересовался, не под дозой ли Шерлок, так что вмешаться пришлось и мне. Не то чтобы это можно было назвать вмешательством. Я просто обняла детектива со спины, вжимаясь в него, давно заметив, что мои прикосновения оказывают на Холмса странный, успокаивающий эффект, когда того требовала ситуация.
Поднявшись с кровати, я запахнулась в халат и вышла из спальни, находя Шерлока в гостиной. «Рабочая» стена над диваном была увешена фотографиями незнакомых мне людей, схемами, стикерами, газетными вырезками. Шерлок сидел в кресле, смотря словно сквозь нее, Думая. Пусть, мне не разговоры нужны.
Подойдя к гению вплотную, я прошмыгнула в кольцо его рук, устраиваясь на коленях и укладывая голову на плечо. Мне нравился запах его одеколона, уверенность, сопровождающая этого человека, куда бы он ни шел и за что бы ни брался, а еще я чувствовала себя тут в безопасности. В свете последних событий, обеспечивших мне легкое психическое расстройство, очень важное качество.
Конечно, любой врач скажет, что ставить диагноз самому себе – плохая идея, но я с трудом представляла себя в кабинете какого-нибудь психоаналитика, рассказывающей обо всех преступлениях, в центре которых мне случилось оказаться за последние полгода. У меня не было психолога. Только Холмс.
- Кармен?
Моргнув, я сфокусировалась на лице Шерлока, догадываясь, что звал он не в первый раз. Покинув Чертоги Разума, детектив вряд ли удивился, найдя меня у себя на коленях. Не в первый раз уже. Светло-голубые глаза, настолько светлые, что напоминали лед, заглянули в мои, изучая и анализируя.
- Как ты больше всего любила проводить время в детстве?
Нахмурившись, я непонимающе посмотрела на мужчину. Вот уж точно неожиданный вопрос по всем критериям, начиная от времени и заканчивая личностью его задавшей. Чуть подумав, я решила уточнить:
- Ты о каком периоде детства спрашиваешь?
Понятно, что в пять мне нравились одни вещи, в десять другие, а четырнадцать вообще время кардинальных перемен.
- Скажем… лет в семь? - приподнял бровь Шерлок.
- Не знаю, я была обычным ребенком, - пожала я плечами. – Ну, за исключением той части, где я знаю все термины покера, бильярда и шахмат где-то годам к шести.
- Что ты понимаешь под «обычным ребенком»? – поинтересовался Холмс, и я поняла, что он действительно плохо себе это представляет.
Вряд ли они с Майкрофтом когда-нибудь строили домик на дереве, или пускали кораблики, или еще что-то столь же милое, отчего потом с теплотой вспоминают детство. Нет, мне скорее виделись горы книг, микроскопы, лупы и вечно насмехающийся Майки, трясущий перед носом Шерлока очередной школьной грамотой о своих достижениях. Может быть, это карикатурное представление, но не думаю, что я так уж сильно преувеличила.
- Ну, знаешь, прятки, лазанье по деревьям, попытки попасть туда, куда запрещено, всякая шпионская деятельность… - протянула я, вспоминая, как однажды залезла на вяз, растущий возле дедушкиного дома, чтобы подглядеть за игрой взрослых на втором этаже.
- А разве… - Шерлок запнулся, то ли не зная, как сказать, то ли не желая говорить то, что собирался. – Детство девочки это не… куклы и плюшевые медведи?
Я поперхнулась. Словосочетание «плюшевый медведь», сказанное Шерлоком, это… комично. Что-то настолько милое, вылетевшее изо рта, преимущественно выстреливающего сарказмом, противоестественно. Нет, серьезно. Шерлок и плюшевый мишка. Шерлок и розовый пони. Шерлок и… Не сдержавшись, я захихикала.
- Что?
- Скажи это еще раз, - прохихикала я.
- Сказать что? – не понял Холмс.
- Плюшевый мишка, - продолжала я давиться.
- «Плюшевый мишка», - повторил гений, и я затряслась на нем, не сдержав смеха. Это банальная истерика, ну и пусть. Я хохотала так, что будь мы сейчас в обществе, на меня бы все посмотрели косо и нацепили ярлычок «неприлично».
- Я смотрю, тебе лучше, - кисло констатировал детектив, удерживая меня от соскальзывания с его колен на пол.
- Скажи «розовый пони на радуге», - на выдохе попросила я, вытирая костяшками указательных слезы в уголках глаз.
- Твои фантазии меня настораживают, - сузил на меня глаза Холмс. – Что бы на это сказал Фрейд?