Возвращаясь в дежурку, краем уха уловил конец инструктажа заведующей детсадом воспитателя «Ласточек» Елены Николаевны. Было понятно, что начальница требует от подчиненной в очередной раз звонить Анжеле Георгиевне и любыми правдами и неправдами обеспечить ее явку к ней для окончательного решения возникшей проблемы. Сбитая с толку и расстроенная воспитательница в очередной раз сбивчиво повторяла, что после того, как разъяренная мать Анфисы не стесняясь в выражениях обозвала их с Земфирой воровками, сообщила, что уже заявила о краже в полицию, а дочку решила перевести в другой садик, перестала отвечать на ее звонки.
Время близилось к семи часам вечера. Коридоры и помещения групп заметно опустели. У центрального входа запоздалые родители забирали последних малышей, которые уже одетыми терпеливо поджидали их вместе со своими воспитателями или нянечками. Лишь в дальнем конце коридора периодически маячила фигура Елены Николаевны, пытавшейся дозвониться Анжеле Георгиевне. Спустя несколько минут она неуверенно вошла в дежурку и поинтересовалась, нет ли у Петровича «зарядки» для ее смартфона, который периодически подавал сигналы о близкой окончательной разрядке. Петрович не спеша стал обследовать ящики столов и тумбочек, заполняя вынужденную паузу примерно теми же вопросами, которые несколько часов назад задавал Земфире. Елена Николаевна казалась намного опытнее и образованнее своей помощницы. Но видно и она была очень далека от нюансов имиджевой политики и требований субординации, насаждаемых начальством детсада. Без тени сомнения и доли смущения она прояснила и дополнила все неясности и пробелы недавнего ЧП. Пропавший золотой крестик на золотой цепочке так и не нашли. По видеозаписям отыскали фрагмент, зафиксировавший посещение Анфисой туалетной комнаты за двадцать минут до приезда ее матери. На съемке отчетливо просматривалось, что крестика и золотой цепочки на раздетой до трусиков малышке уже не было. Первоначальная стратегия руководства сводилась к попытке убедить Анжелу Георгиевну в том, что крестик был утерян где-то в другом месте и при других обстоятельствах. Но после слов матери о том, что перепуганная и заплаканная дочь призналась, что, раздевая и укладывая ее в кроватку, нянечка Земфира трогала крестик руками и спрашивала, «кто ей подарил такую красоту», было решено добиваться признания Земфиры, возврата крестика или денежной компенсации и ни в коем случае не выносить «сор из избы». Но этот вариант быстро зашел в тупик- Земфира плакала, умоляла, но не признавалась и не каялась, а Анжела Георгиевна, высказав все, что думала о персонале садика и случившемся в нем ЧП, перестала отвечать на звонки.
За время поиска «зарядки» у Петровича созрела собственная версия происшедшего и свой план дальнейших действий. Вполне естественно, участливо и добродушно он предложил Елене Николаевне позвонить агрессивной мамочке с его телефона. Набирая диктуемый ею номер, незаметно включил функцию записи разговора. Вызываемый абонент ответил на удивление быстро. Воспитатель стояла совсем рядом и слышимость была отменной, поэтому Петрович хорошо слышал не только все ответы Анжелы Георгиевны, но и периодические вкрапления слов маленькой Анфисы на втором плане. Девочка капризничала и хныкала, явно рассчитывала на внимание матери. Но та строгим голосом требовала от нее успокоиться и приказным порядком периодически отправляла ребенка в детскую комнату. Раздражение агрессивной матери, несмотря на прошедшее время, нисколько не уменьшилось. Она снова не утруждала себя подбором приличных слов. Снова подтвердила свое обращение в полицию и до конца разбирательства наотрез отказывалась приезжать в детсад. Разговор, в очередной раз, заходил в тупик и, в очередной раз грозил закончиться ничем. Подняв глаза к потолку и изобразив на лице красноречивую гримасу, Елена Николаевна, предусмотрительно отведя от лица и прикрыв панель телефона ладонью, полушепотом спросила у Петровича, чем еще можно повлиять на неадекватную мамашу? Тот долго не думая, посоветовал ей подключить к разговору заведующую детсадом. Но еще до того момента, как она успела полностью озвучить это предложение Анжеле Георгиевне, та внезапно отключилась и на повторные вызовы не ответила. Расстроенная воспитательница вернула телефон сторожу и со словами «Как меня все это уже достало! Пусть выкручиваются сами!», покинула дежурку.