Председатель. – Но нельзя же допустить, чтобы Вы этим не интересовались.
Спиридович. – Я очень интересовался, но не мог входить в это.
Председатель. – Но если Вы этим интересовались, то что же Вы сделали для расследования на предмет ваших распоряжений? Вы говорите, что направили царя по какой-то другой улице, – стало быть, Ваши собственные распоряжения стояли в зависимости от того, что Вам удавалось узнать об этой организации.
Спиридович. – Не помню, видел ли я Кулябко. Может быть, когда я приехал с манёвров, с ипподрома, Кулябко сказал, что допустить проезд государя можно.
Председатель. – Вы участвовали в составлении упомянутой бумаги, или Кулябко её писал?
Спиридович. – Писал не Кулябко, писали её я и Курлов. Кулябко тут не было.
Председатель. – Всё-таки на основной вопрос Вы не ответили. Положение вещей было такое: утром приехала организация, Вы заведуете охраной царя, Вы придавали этому серьёзное значение, допуская, что объект замышляемого покушения, Столыпин, может быть заменен другим объектом – царём. Что же Вы сделали, чтобы узнать, арестована эта организация или нет?
Спиридович. – Очевидно, я спрашивал Кулябко, и, должно быть, он ответил мне, что этой организации в действительности нет. Возможно было, что эта организация существует только в мыслях Богрова. Он говорил, что организация приехала, что все они сидят у него в комнате и их нельзя взять; кто-то придет вечером и будет что-то передавать.
Председатель. – Но когда Вам рассказывали, что приехала организация, что она сидит в комнате Богрова, не выходит и потому её нельзя взять, – как Вам, опытному лицу охраны, не показалось это бабьими сказками? Ведь Вы отлично знаете, что в тысячах случаев организацию брали в той комнате, где она сидит, что если организация не выходит на улицу, то это отнюдь не является в глазах охраны препятствием к тому, чтобы её арестовать, потому что на улице как раз может разбежаться, а тут её можно захватить наверняка.
Спиридович. – Извините, тогда я не мог судить обо всём этом. Я физически находился на улице, я делал своё дело и не мог…
Председатель. – Кроме физического дела, у Вас было умственное, которое заключалось в том, чтобы исполнить вашу непосредственную задачу – охранять кого нужно в Киеве. Вы получили сведения, что эта организация приехала, как же Вы не осведомились, арестована эта организация или нет?
Спиридович. – Моя работа заключалась в физической охране государя на улице при участии товарища министра внутренних дел и начальника охранного отделения с чиновниками.
Председатель. – Охрана царя от возможностей покушения на него – это дело физической охраны или какой-нибудь другой?
Спиридович. – Вся эта работа разделяется на два вида. Одной работой ведает охранное отделение, и я ею не ведал. Я теперь не помню, о чем говорил с Кулябко, но, во всяком случае, у меня не было времени вникать в это.
Председатель. – Председателей Совета министров России убивали не каждый день. Это был всё-таки исключительный случай. Вы стояли очень близко к этому делу. Вы, вероятно, очень волновались за участь вашего родственника Кулябко и за Вашу собственную. Как же все обстоятельства этого дела не врезались в вашу память? Вы должны ясно помнить, как Богров в нескольких шагах от бывшего императора убил Столыпина, причём мог убить царя.
Спиридович. – Я еще не дошёл до этого, я могу Вам описать весь день подробно.
Председатель. – Но Вы помните только одно, что Вы написали бумагу Дедюлину.
Спиридович. – Потому что утром всё делалось без меня. Я потом из разговоров узнал. Утро для них всех было интересное. С семи часов утра до двух у них было свидание с Богровым, вырабатывался план действий. Всё это делалось без меня.
Председатель. – У кого было свидание с Богровым?
Спиридович. – Всё это есть во всеподданнейшем докладе. Но всё это было без меня, потому что я в 7 часов уехал, вернулся с манёвров в 2–3 и что произошло за это время, я не знаю.
Председатель. – Но что Вы делали с двух часов дня? Вы приехали, сошлись с Курловым и написали бумагу Дедюлину.
Спиридович. – И моментально уехал на ипподром, куда должен был приехать государь. Кажется, это был ипподром. Потом поехали в Киевскую лавру, куда были направлены и мои наряды. Я метался, у меня не хватало внимания ни на что другое. Может быть, это было ошибочно, но я был слишком спокоен за Кулябку.