Мацько, который всегда был рад любому прибытку, погладил Ягенку по голове и сказал:
— Спасибо и тебе, и твоему батюшке. Как разживемся, все отдадим.
— Что вы! Да разве мы немцы, чтоб дареное отбирать назад!
— Ну, тогда вдвойне спасибо. Говорил твой батюшка, что очень ты у него хозяйка хорошая. Так это ты цельный год одна заправляла всем в Згожелицах?
— Да пришлось!.. Коли вам ещё что понадобится, так вы кого-нибудь из слуг пришлите, да потолковей, чтоб знал, чего надобно, — а то приедет ещё такой дурень, что и знать толком не будет, зачем его послали.
Тут Ягенка стала украдкой поглядывать по сторонам; заметив это, Мацько заулыбался.
— Кого это ты ищешь? — спросил он.
— Да нет, никого!
— Я Збышка пришлю поблагодарить тебя с батюшкой за подарок. Ну как, пришелся тебе Збышко по вкусу?
— Да я не присматривалась!
— А ты присмотрись, вот он и сам идет.
От водопоя в самом деле шел Збышко; увидев Ягенку, он ускорил шаг. На нем был лосиный кафтан и круглая поярковая шапочка, какие надевают под шлем, волосы, ровно подстриженные над бровями, не были убраны под сетку и золотыми кудрями рассыпались по плечам; Збышко шел скорым шагом, рослый, пригожий, прямо оруженосец из знатного дома.
Ягенка совсем от него отвернулась, желая показать, что она приехала к одному только Мацьку; но Збышко весело поздоровался с нею и, взяв её руку, поднес к губам, несмотря на сопротивление девушки.
— С чего это ты мне руку целуешь? — спросила она. — Разве я ксендз?
— Не противьтесь! Это такой обычай.
— Да коли б он тебе и другую руку поцеловал за то, что ты привезла, — вмешался Мацько, — и то не было б много.
— Что привезла? — спросил Збышко, озираясь и ничего не видя, кроме вороного коня, стоявшего на приколе.
— Телеги ещё не приехали, скоро будут, — ответила Ягенка.
Мацько стал перечислять все, что девушка привезла, ничего при этом не пропуская; когда он вспомнил про две постели, Збышко сказал:
— Да я бы и на шкуре зубра поспал, но спасибо вам за то, что и про меня не забыли.
— Это не я, а батюшка, — краснея, ответила девушка. — Коли вам на шкуре лучше, что ж, никто не неволит…
— Я привык на чём придется. На поле боя случалось спать с убитым крестоносцем в головах.
— Неужто вам случилось убить крестоносца? Да нет, вряд ли!
Збышко вместо ответа рассмеялся.
— Побойся ты, девушка, Бога! — воскликнул Мацько. — Ты его совсем не знаешь! Ничего он другого не делал, только немцев бил, так что стон стоял. Он готов драться на копьях, на секирах, как угодно, а уж коли завидит издали немца, нет ему удержу, так и рвется в бой. В Кракове он даже хотел напасть на посла Лихтенштейна и за это чуть не поплатился головой. Вот он какой молодец! Я тебе и про двух фризов расскажу, у которых мы захватили и людей, и такую богатую добычу, что половины её хватило бы на выкуп Богданца.
И Мацько стал рассказывать о поединке с фризскими рыцарями, а затем и о других приключениях, которые с ними случались, и о других подвигах, которые им пришлось совершить. Из-за стен и в открытом поле бились они с самыми славными рыцарями, какие только живут в чужих краях. Бились с немцами, бились с французами, бились с англичанами и бургундцами. Случалось бывать им в таких жестоких битвах, когда кони, люди, оружие, немцы и перья — все мешалось в кучу. А чего только они при этом не навидались! Видали они и замки крестоносцев из красного кирпича, и литовские деревянные городки и храмы, каких здесь не встретишь во всей околице, и города, и дремучие леса, где по ночам жалобно стонали изгнанные из капищ литовские божки, и всякие иные чудеса, и, когда дело доходило до драки, Збышко всегда был впереди, так что самые славные рыцари не могли на него надивиться.
Ягенка присела на бревно рядом с Мацьком и, раскрыв рот, слушала рассказ старика и так вертела головкой то в сторону Мацька, то в сторону Збышка, точно она была у неё на шарнирах; при этом глаза девушки все с большим восхищением останавливались на молодом рыцаре. Когда Мацько наконец кончил, она вздохнула и сказала:
— И какое это счастье уродиться хлопцем!
Но Збышко, который, слушая рассказ Мацька, тоже все приглядывался к Ягенке, думал, видно, о другом, потому что неожиданно сказал:
— Какая же вы красавица!
То ли с досадой, то ли с грустью Ягенка ответила:
— Уж будто вы краше не видывали.
Збышко, положа руку на сердце, мог сказать ей, что не много случалось ему видеть таких красавиц: она просто кипела здоровьем, силой и молодостью. Старый аббат не зря говорил, что Ягенка схожа и на сосенку, и на калину. Все в ней было красиво: и стройный стан, и широкие плечи, и точеная грудь, и алые губы, и быстрые голубые глаза. И оделась она в этот раз получше, чем в лесу на охоте. На шее у неё были красные бусы, шубка, крытая зеленым сукном, была раскрыта на груди, юбка домотканая в полоску, сапожки новые. Даже старый Мацько обратил внимание на красивый наряд девушки и, с минуту поглядев на неё, спросил: