Еще и изготовление селитры секрет, и тоже за стенами спрятан. Нет, ворогу не просто будет разведать, как князь Владимирский порох делает. Посланные же в крупные города Германских карликовых государств монаха Шварца, который где-то в это же время изобретёт порох, пока не нашли. Но он где-то точно есть, ведь Андрей Юрьевич сам студентам рассказывал, что Великий князь Литовский Гедиминас будет первым правителем, убитым из огнестрельного оружия. Выходит, лет через десять оно, это оружие, появится.
Ещё одно новшество есть. После изготовления часов Андрей Юрьевич отвлёк греков одной небольшой задачкой, наверное, и сам бы решил, но если есть математики, то зачем все одеяла на себя тащить. Он Исааку Аргиру нарисовал устройство блочного лука и арбалета. Не полностью. Схематично. Сам не очень понимал, как там тетива через эти блоки проходит. Нарисовал и объяснил задачу.
— Главное — это не лук такой изобрести, господа математики. Это можно методом подбора сделать. Главное — рассчитать. Тут ведь тот же принцип, что и в часах. Считайте, что блоки — это шестерни. Вот рассчитайте максимально удачную, что ли конструкцию, для лука. Цель — максимальная дальность полёта стрелы.
И греки с примкнувшим к ним мавром справились. Буквально через неделю представили чертёж лука с расчётами и пояснениями. Чуть тяжеловат получился. Нет пока легких пластмасс и углепластиков. Ну, ничего страшного, из полутора тысяч стрельцов выбрали по приказу Андрея Юрьевича пять самых могутных, и им новые луки выдали. Те постреляли. Эффект ошеломляющий. Стрелы летят метров на пятьсот. Конечно, ни о какой точности на такой дистанции не может быть и речи. НО! Если полторы тысячи человек стрельнут в одно приблизительно место, то точности и не надо. Всё одно всех ранит либо убьёт. И люди даже не подумают закрыться щитами, они ведь точно знают, что стрелы на такое расстояние не бьют. Сюрприз будет.
Событие шестнадцатое
Емеля на выходе из Белостока, когда дорога уже миновала посады, селище и поля, и речушку Супрасль, которую они пересекли вброд, устроил на опушке леса засаду. Нет, не перебить литвинов, что сопровождают княжича Кейстута, нужно. Пока надо просто их посчитать. От Белостока до Гродно, куда двигался отряд литвинов два дня пути. И настоящую засаду решено сделать после обеденного привала на второй день. Уже вблизи Гродно. Там дремучие леса и практически нет поселений. Легко будет совершить порученное Андреем Юрьевичем и все следы скрыть.
Основной отряд забрался поглубже в лес. В версте примерно от дороги лагерь разбили. Лошадь животное чуткое и собрата унюхает за сотни метров, начнут ржать, фыркать и вести себя беспокойно. Потому и отвели лошадей подальше. Так и на одежде запах останется, пришлось в речушке одежонку простирнуть и соком травы обмазаться. И вот теперь сам Емеля и пращник Егорка сидят на деревьях по обеим сторонам дороги в слегка влажной одежде и ждут появление отряда литвинов. Ветра почти нет, но лёгкие его порывы не спешат до конца высушить одёжку, но спешат последнее тепло у человека, засевшего в ветвях дуба могутного, отобрать.
Емели уже дрожать мелкой дрожью начал, как листья на осине, когда показался отряд, сопровождающий сына Великого князя Литовского Гедиминаса.
Сам Кейстут ехал тоже на коне, и его золочёный шлем, и леопардовая мантия на плечах были хорошо видны. Примерно в центре каравана Кейстут держался. Емеля стал пересчитывать всадников. На втором десятке сбился и принялся считать по новой, когда те уже поравнялись с его дубом. Может и в этот раз сбился. Получилось, что вместе с самим княжичем в отряде тридцать пять человек и два воза ещё. Но там, скорее всего, не вои, а возчики обычные, ни один воин не сядет телегой управлять — это урон чести.
Отряд проехал, если лошади и почувствовали присутствие чужаков, то всадники догадаться глянуть вверх и разыскать там прячущегося в ветвях десятника не сподобились. Ну, фыркнула лошадь. Волков, возможно, почувствовала или лисицу, эти рыжие воришки обычно невдалеке от людей селятся. Где люди там зерно и репа, а значит и мыши. Поозирался всадник, но ничего подозрительного не обнаружил и опять отпустил поводья, давая свободу четвероногому другу, а сам вновь погрузился в полудрёму.
Сразу, как литвины скрылись из вида на вихляющей туда-сюда лесной дороге, Емеля слазить не стал. Подождал минут с пяток, и только когда все звуки, издаваемые отрядом, исчезли, растворились в лесу, стал спускаться с дуба-великана. Благо ветви чуть не до самой земли сохранились.