Позже днем, встретив Карен, Иетс сказал:
— Знаете, у меня такое ощущение, будто все мы реагируем на это совершенно одинаково. Солдаты не потратили ни одного лишнего слова, ни одного патрона.
Он показал на вышку, где болтались пять черных кукол.
Она побледнела. В его голосе послышалась ярость: — С этим надо покончить поскорее, пока у нас задерживающие центры не заработают — ведь мы люди цивилизованные.
— Вас искал Трой, — сказала она.
— Трой подождет, — ответил Иетс. — Я хочу все это видеть своими глазами. Так, чтобы запомнить на всю жизнь.
Трой занял помещение лагерной комендатуры.
Карен вошла туда и сказала с деланной небрежностью:
— Если вы не спохватитесь вовремя, капитан, у вас здесь не останется в живых ни одного эсэсовца. А нескольких все-таки не мешает приберечь для будущего суда.
— Знаю, — устало проговорил он. — Я уже распорядился, чтобы их согнали всех в одно место. Надо было бы раньше об этом позаботиться, но ведь просто не придумаешь, с чего начать!
— Вы действуете совершенно правильно, — сказала Карен. Ей хотелось подбодрить его, но из этого ничего не вышло.
— Ни продовольствия, ни медикаментов, ни воды, ни постелей! ДДТ и то не хватает — дезинфекцию нечем сделать! Мне думалось, я достаточно всего повидал на войне — больше, кажется, некуда. Но это… — он покачал головой. — Как тут быть? Санитары говорят, что среди заключенных свирепствуют и сыпной и брюшной тиф, и туберкулез, и все болезни, какие только есть на свете. А я сижу, ничего не делаю, когда эти несчастные… не знаю даже, как их назвать… умирают один за другим у меня на глазах. Я выдал все, что здесь было на продовольственном складе, добавил, сколько мог, из солдатских пайков — и дай Бог, чтобы всего этого хватило на одну кормежку. Я запросил у генерала продовольствия, врачей, санитаров, медикаментов, но когда все это пришлют! А сейчас как быть?
— Фарриш не имел права посылать вас сюда с пустыми руками, — сказала она.
— На это я не могу ссылаться.
На минуту Трой забыл о своих терзаниях и увидел по смягчившемуся взгляду Карен, что ей жаль его. — Вы очень добры ко мне. Я чувствую, что вам хочется меня утешить. — Он нахмурился. — Ничего не поможет, мисс Уоллес. Я окончательно запутался.
И он снова вернулся к тому, что не давало ему покоя:
— Я был обязан заранее подумать, что здесь потребуется, заранее все достать! Это мой прямой долг как командира! Ведь мне бы и в голову не пришло выступать без боеприпасов!
— Но как вы могли предугадать, что здесь творится!
— Может, вы правы. Не знаю… Я ничего не знаю. Хочу только одного — уйти отсюда. Хочу в бой, сражаться с врагами. И пусть война поскорее кончается, так чтобы забыть все это к черту.
Она представила себе, как он будет стараться забыть. Пройдут годы, и что бы он ни делал, о чем бы ни думал, вдруг рука сама поднимется к глазам… прогнать, стереть воспоминание о скелетах, копошащихся на земле в лагере «Паула», воспоминание о людях, которых он вел в бой и которые погибли в бою.
— Не сдавайтесь, — сказала она. — Делайте все, что сможете сделать, и пусть ваша совесть будет спокойна.
Сердце у Троя дрогнуло, он сдвинул в сторону ворох бумаг, лежавший на столе между ними, и сжал ей руку. — Спасибо… Спасибо вам.
Она не отняла своей руки.
И тут же ее взгляд упал на то, что лежало поверх бумаг, которые отодвинул Трой. Это была книга в переплете с каким-то странным рисунком.
Он увидел, как изменился у нее взгляд, отпустил ее руку, быстро сунул книгу под бумаги.
— Что это? — спросила Карен.
— Я не хотел, чтобы она попалась вам на глаза. Я разглядывал ее, когда вы вошли. Вот теперь сам виноват.
— Но что это?
— Я не знаю, что написано в этой книге, — медленно проговорил Трой, — но переплет ее сделан из татуированной человеческой кожи. — Он вскочил и быстрым движением поднес свою флягу к ее губам. — Выпейте, Карен! Что с вами? Очнитесь!
Около тридцати эсэсовцев, включая Видеркопфа, убереглись от разъяренных американских солдат. По приказу Троя их заставили убирать мертвых. Дрожащие от страха, ошеломленные своим внезапным падением с вершин власти, эсэсовцы вышли за зону, повязав нос и рот платками, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу от трупов. Заключенные молча наблюдали за своими бывшими властелинами, не проявлявшими особого рвения к такой работе.
Те из заключенных, которые были покрепче, пробрались в казармы. Там были оружие, обувь, обмундирование, консервы. Солдаты Троя, снявшие со всего этого сливки, не препятствовали грабежу.