Меня слушали внимательно. Мерно пережёвывая икру, мужья не задавали вопросов. Жены же их внимательно присматривались ко мне, и испускали феромоны желания. Понимали ли меня мои браться? Когда я закрывал глаза и на мгновение объединял вокруг себя их сознание, то осознавал, как они ограничены в восприятии. Но они не перебивали меня, и я говорил и говорил.
Уже под конец, упомянул, что хотел бы обзавестись потомством. Ибо сказано было Богом "Плодитесь и размножайтесь". Собственно за этим и приехал.
Мой бывший несостоявшийся убийца понял меня по-своему.
– Мне тоже любопытен вкус твоей икры.
Вечером к моей шлюпке пришли четыре самки. Я никогда не спаривался со своими соплеменниками, зная какое большое значение люди придают сексу, немного нервничал, но всё прошло как по маслу! Я впрыснул им своё семя, и они ушли довольные. А что ж, коли я знал язык, на котором никогда не разговаривал, почему у меня должны были быть проблемы с тем, чего я никогда не делал? На все воля божья.
Находясь в глубоком космосе, в металлической скорлупке корабля, я забивался в свою маленькую каюту и закрывал глаза. С закрытыми глазами я видел больше, чем с открытыми. Видел как галактики сталкиваются друг с другом, взрываются звёзды. Я видел чёрные дыры, астероидные пояса, кометы. И, конечно же, я видел вражеские корабли.
Одни десантники называли меня Радаром, другие Предсказателем. А мой приёмный отец, священник этого корабля, называл меня Пророком. И благодаря ему слава обо мне шла по всем христианским общинам.
Со мной носились как с писаной торбой, меня кормили специальной, для меня разработанной, едой. Меня уважали. Никто и никогда не относился ко мне как к ручному животному.
Перед отбоем своей смены отец Аврелий приходил ко мне и читал мне библию, отвечал на мои вопросы. У меня их было немного, я считал, что, если я чего-то не понимаю, то мне и не нужно. Но одно я уяснил твёрдо. Вера даёт силу и способности. И мои способности – от Бога.
Сейчас, забившись в недра спасательной шлюпки, я опять закрыл глаза. Но не галактики волновали меня сейчас, не корабль, зависший в космосе над моим крестонесущим панцирем, и не приближающийся ко мне мигрирующий поток вкусных красных муравьёв.
Где то там, среди сотен и сотен нор самки откладывали икру.
Думаю мои соплеменники были сильно удивлены моим поведением. Но ничего предпринять и понять они не успели. Я вбегал в нору, хватал пузырь с тёплой, ещё мокрой икрой, и тут же убегал. И с четырьмя связками икры я выскочил из города сопровождаемый возмущённым шипением и треском сталкивающихся панцирей.
Уже возле шлюпки, утром, я рассмотрел свою добычу. Это и впрямь была моя икра. Но она была неправильной. Настолько, что инстинктивно мне захотелось её съесть. Но ведь и я сам был неправильным! Некоторое время я мучился, описывая круги вокруг четырёх кладок. В желудке у меня не было ничего кроме нескольких пакетов концентрата и мелких представителей местной фауны. Жрать хотелось ужасно. Но вместе этого я вспомнил истории про зерно упавшее с телеги и пошёл в лес за толстыми волосатыми листьями растения, названия которого я не знал.
Весь день я обустраивал гнездо, а потом залёг в нём, грея икру теплом своего тела.
Три дня лежал без движения, закрыв глаза.
В первый день яйца увеличивались в размерах. На второй день в большей части зашевелились зародыши, на третий день сотни маленьких сердец стали подстраиваться под удары моего большого сердца. И ближе к ночи я вылез из шлюпки облепленный своими детьми. И у каждого из них, независимо от цвета и пола, на спине был крест.
Господь дал мне знак, что я иду правильным путём.
На следующий день ко мне явилось несколько старейших представителей города.
Я выбрался к ним навстречу, мои сыновья и дочери пока ориентировались скорее на инстинкт, чем на разум и попрятались в зарослях кустарника, что густо рос вокруг поляны.
– Мудрый Ган послал нас к тебе. Мы самые старшие из его детей. – Говорящий замялся, глядя на то, что я держал в своих нижних передних челюстях.
– Что вы хотите от меня?
– Ган спрашивает, хочешь ли ты основать новый город?
Я мысленно застонал. Помоги им Господь, ибо не ведают, что творят.
– Что ВЫ от меня хотите?
– Твоя икра созрела, и вылупились неразумные. Их нужно уничтожить, пока они не стали разумными.
– Почему?
– Потому что они неправильные. Ты сам знаешь, что это так.
– А кто решил, что если неправильная икра, то её обязательно надо уничтожать? Если бы вы оставляли хотя бы по одной икринке, то знали бы, что именно неправильно в ней. Так накапливается опыт.
Вперёд выбрался крупный оранжевый самец.
– Мудрый Ган говорит, что его опыта вполне достаточно. В каждом городе есть мудрый Ган, в каждом городе оставляют только правильную икру, и так повелось испокон веков. – Он покосился на предмет, который я держал челюстях. – И на это есть причина.
– Я не знаю ничего о причинах.
– Никто не знает, то это не значит, что их нету.
– Бог сказал, плодитесь и размножайтесь.
– Мы знаем, что Бог, это мудрый Ган твоих людей. Старейшина. Но ты рассказывал, что люди убили его, потому что хотели верить во что-то другое. Значит теперь у людей другие старейшины.
– Нет. Люди, и я, мы все равно слушаемся своего Бога.
– Мы передадим твой ответ мудрому Гану.
Они развернулись ко мне спиной. Я разжал челюсти, и библия упала на траву.
Когда они ушли, из-за кустов, из-под листьев, из-за старых поваленных стволов вылезли мои дети. Инстинкт должен был заставить их убежать от меня, но вместе этого они забрались мне на спину. Все как один.
Я запер шлюпку и мы пустились в долгое путешествие, стараясь замести следы и забраться как можно глубже в чащу леса. Подальше от поселений соплеменников.
Год Красного Кузнечика застал нас за постройкой укреплений.
Мои дети могут как угодно объяснять мне, что именно они делают, ловушки на зверей, укрытия от дождя. Но я видел стены, ров и утыканные кольями ямы.
Иногда я пытался проповедовать им. Выходило у меня неважно. Потому что если я рассказывал им про любовь к ближнему своему, то они меня не понимали. Трудно воспринимать всерьёз слова отца на тему "не убий", если каждый встречный многоног считает своим священным долгом уничтожить тебя при первой же встрече.
Самкам было рано откладывать икру, но, в отличии от моих соплеменниц, дочки не ходили сутками по лесам отъедая животы. Они трудились рядом со своими братьями. Наше новое место жительства больше напоминало муравейник в период размножения красных муравьёв.
Все мои дети были неправильными. И вели себя неправильно. Я мечтал об общине, в которой я буду тихо и мирно коротать свои дни, наблюдая за тем, как она растёт и как мои дети учатся любви у Бога. Но вместо этого на меня каждый день сыпались кучи вопросов.
– Ты говорил, что они прибили его гвоздями к кресту. Что такое гвоздь? Чем именно прибили?
– Зерно упало с телеги. Ты рассказал нам, что такое телега. Но не объяснил про зерно. А у нас может появиться зерно?
– У людей были солдаты. Легионеры. А нам разве не нужны солдаты?
– Ты говорил, что они согрелись у огня. Что такое огонь?
Нам скорее нужны были рабочие, чем солдаты. Я попытался им объяснить, что через некоторое время они вырастут и у них появятся дети. Некоторые из них смогут копать землю, а некоторые воевать и охотиться. Но если сила нашей веры будет превыше всего, то и воевать не придется.
Они слушали меня молча, потом уходили и лежали, подолгу, каждый в своей норке. Обняв себя конечностями и закрыв глаза. Красные, жёлтые, коричневые и чёрные шары с крестами на спинах.
Я же вёл себя как мудрый Ган, которого люди когда то звали Пророком. Никуда не ходил, ел, что принесут, и днём выходил на стену посмотреть, как идут дела.
Смерть моих детей от других многоногов я старался принимать со смирением, бог дал, бог взял. Но мои дети не могли согласиться. С удивлением я стал замечаться, что теперь они носят с собой остро заточные палки и стараются не оставаться в одиночестве. Всё время группками.