А Слава молчал. Теперь даже не кашлял.
- Хватит лежать! Я понимаю, что тебе трудно, но ведь если ты останешься здесь, тебя убьют! Скорее, пойдем уже!
Он молчал.
Не кашлял. И не дышал.
- Слава! - разрывая глотку, вопила Лера, давилась слезами и трясла его за рубашку. - Вставай! Ну вставай, Слава! Пожалуйста! Бежим скорее! Бежим! Слава, пожалуйста! Вставай! Умоляю! Сла-а-ава!
Его голова болталась, словно голова куклы.
Да и сам он был как кукла. Весь.
Не кашлял. И не дышал.
- Слава! - в полнейшей истерике кричала Лера, хлеща его по щекам. - Пожалуйста, вставай скорее, они же придут! Слава! Скорее! Они убьют тебя, ты не понимаешь?! Вставай! Ну вставай уже! Все хорошо будет! Мы обязательно отсюда выберемся, Слав! Обязательно! И будем жить дома! Где твой оптимизм?! Ты же всегда верил в лучшее! Ты и меня приучил в него верить! Оптимизм спасает жизни! Мы выживем, Слава! Мы спасемся! И ты вернешься к семье, обязательно! Слава! Я прошу тебя, только вставай!
Сзади Леру с силой оттащил Мико.
Грубо развернул к себе и отрубил:
- Прекрати реветь и иди со мной. Славику уже не поможет ничего. А нам бороться за шкуры надо.
***
Освободить всех пленных было плохой идеей.
Началось восстание. Бунт, вывернувший наизнанку весь эксперимент. Люди, закованные в избы без окон и получившие вдруг резко свободу, не смогли этой свободы как следует ощутить. Они по-прежнему боялись надзирателей, боялись хозяев и, вместо того чтобы драться, прятались.
Откуда только взялось столько охраны, да еще и без Лекаря - загадка. Но надзиратели теперь патрулировали все. Возле ворот стоял целый отряд, вдоль забора расположились надзиратели с оружием, они заняли даже каждую опустошенную избу, сторожили ходы в канализации и при виде любого сбежавшего без промедления их расстреливали.
Теперь у Леры с Мико не было даже собственного дома.
На улице им показываться нельзя. Чтобы спрятаться от надзирателей и от холода, они засели в водопропускной трубе под дорогой, которые охрана не проверяла. А какой смысл их проверять и пачкать свои чистенькие формы, если сбежавшие все равно рано или поздно оттуда выйдут? А если и не выйдут - попросту умрут с голода.
- Сегодня Новый год, - вдруг едва слышно прошептал Мико, потер ладони и вынул из мешка закоченевший ломоть батона.
- Откуда ты знаешь? - удивилась Лера.
Потеплее закуталась в шубу, найденную в доме хозяина Марты. Улеглась на пустую канистру бензина вместо подушки. Закрыла глаза.
Большая порция крестодури помогла залечить раны и ослабить лихорадку. Всю растрачивать ее Мико запретил, сказав, что должна у них быть порция на дальнейшее проживание.
- Фейерверки слыхал, - вздохнул он и вгрызся в каменный кусок хлеба. - Там, далеко, почти незаметно... Много фейерверков. Буржуи пускают. Радуются, холеру им в ногу... Ну и мы порадуемся. Живы - и то радостное дело. Вдвоем за жизнь держимся, Лерок. Из последних сил цепляемся.
Лера прижала колени к животу, чтобы согреться теплой кровью. Шмыгнула носом. Вынула из мешка заледеневшую колбасу и вгрызлась в нее, ощущаяя лишь безвкусный лед и воду.
Возможно, если б не крестодурь, Лера давно была бы уже мертва.
- Йохан спрятал подарок за печкой, - жалобно проговорила она и беспомощно всхлипнула. Постаралась представить в воздухе облик Йохана. Погладила его по невидимой ладони и ощутила теплоту кожи. - А уже Новый год. Я должна открыть его... Давай я сейчас быстренько сбегаю до нашей избы и...
- Я те сбегаю! - рявкнул Мико. - Там пупкари в каждом доме засели! Хочешь маслину в лоб получить?! Да и подарок этот уже наверняка нашли и угробили.
Лера зажмурилась, воображая, что же такое мог ей приготовить Йохан.
Может, теплую вязаную кофту? Или зимнюю куртку? Носочки, чтобы ходить по теплому полу?
Лера представила себя во всех этой одежде. Ей стало чуточку теплее...
Может, и не одежду подарил ей Йохан, а какую-нибудь книгу? Или набор для рисования, о котором она так давно мечтала? Или новые очки взамен давно разбитых, и теперь Лера будет хорошо видеть?
Она никогда этого не узнает.
- А я ведь поклялась, что Новый год буду встречать с Реной, с папой, - вполголоса произнесла Лера.
Вслушалась в воющую метель на улице, в далекие ругательства охранников и крики пленных, которых, очевидно, надзиратели поймали. Кажется, Лекарь выбирал на пост охранников тех людей, у которых нет семьи. Иначе Новый год они справляли бы дома, а не ловили сбежавших пленников. Впрочем... наверное, им это нравится.
- А теперь... - убито продолжала Лера и взглянула на снежные стекла, пронзающие густой мрак. Дыхнула на колбасу, пытаясь согреть. - Где Рена, и я где? Где Йохан? Слава с Мартой где? Ленька? Лекарь? Ненавижу Лекаря... Как же я его ненавижу... Все погибли из-за него. Уж лучше бы он меня тогда не оживлял!