Мгновение, когда ей вырывали кусок кожи, надолго запечаталось на теле в виде багровой дыры. И ощущения запечатались надолго.
- Пож... жалуй... ста! - взвизгнула Лера. Яростно извивалась. Пыталась вырваться. - Пожалуйста! Не трогайте его! Пожалуйста! Не надо... пожалуйста...
- Так ты не поняла?
И снова он поднес исчерна-красные на концах плоскогубцы.
- Не надо! - завизжала Лера.
Опустила голову. С силой закусила попавшую в рот прядь волос.
- Ну и кто он?
- Фашистская паскуда, - выдохнула Лера и зажмурилась.
Прости, Йохан! Пожалуйста, прости!
Йохан, милый... пожалуйста...
- Молодец. И так будет всегда, когда ты начнешь забывать об этом.
Александр разрезал скотч, поволок Леру за собой и бросил ее в снег.
Сугроб прожег обнаженную кожу раскаленной печью, но слегка приглушил боль в ранах.
Лера тряслась. Плакала или нет - не знала. Но дрожащими руками прижимала грязно-серый снег к оголенному мясу. Закашливалась обжигающе-морозным воздухом. Тихонько, чтобы не разозлить хозяев, выла. Протяжно, по-волчьи.
Внезапно почувствовала, что сзади ее заботливо обнимают теплые руки.
Приложила все усилия, чтобы обернуться.
Никого.
Неужели это зимний ветер ее жалеет? Природа? Или?..
Лера вдруг явственно ощутила запах кедра. Запах свежей заварки и кокосов. Запах надзирательской формы и свежего дерева.
Но никого по-прежнему не было.
Из последних сил, засыпая, прижимая ледяные коленки к животу, Лера одними губами произнесла:
- Спасибо...
Глава 28
То жара, то холод... и опять жара. Состояние вращается в бесконечном водовороте...
Раны почти не болели. Изредка вспыхивали пламенным всплеском, но через пару секунд снова лишь слабо отдавали глухой болью.
Но Марта будто сошла с ума. Постоянно вертелась вокруг Леры, что-то ей перевязывала, давала неведомые лекарства. Смачивала марлю водкой, которой любезно поделился Мико, а затем этой марлей обматывала раны. Щипало. Зверски.
Лихорадило. Температура тела доходила до сорока. Лера невольно проваливалась в бессознание, где ее посещали пьяные кровавые лица товарищей Бузинникова.
Какой-то звон в ушах, дикий смех невидимых людей, а в голове лишь единственная фраза: "Кажется, я умираю...".
Сыворотка крестодури облегчила состояние.
Марта сказала, что этот препарат способен слегка залечивать раны и сбивать температуру. Чтобы эффект подействовал лучше, она отдала свою порцию наркотиков, а также взяла у Славы, которому крестодурь не очень-то помогала, и Мико.
Температура спала. Раны немного заросли. Лера помнила, как Марта меняла ей повязку, а через секунду сменилась на Мико. Неужели Лера и сама не осознает, когда теряет сознание? И теряет, кажется, на долгий срок.
- Где Марта? - в полубреду пробормотала Лера и опустила обжигающие веки.
- Да к батяну своему ушла, - махнул он рукой. Батянами он звал хозяев. И, что было странным - о своих батянах и о том, что происходит за стенами избы, он никогда не говорил. - Лежи тихо, Лерок. Тебе лучше стало. Ну... наверное, я ж не лепила. Я тут крысу видал, представляешь? Здоровую такую, жирную! Откуда взялась - в душе не знаю... Хотел Марту напугать, она ж этих паскуд до обморока боится. Да не успел - свалила, гадина! Крыса, в смысле.
Голос его искажался странным, нечеловеческим эхом.
Уже, наверное, четверо суток Лера ничего не ела. И ей почему-то не хотелось. Совсем.
- Хочешь, я тебе стопочку огненной воды напузырю? - предложил Мико. - Она ж лучше любого лекарства - жмура на ноги поднимает! Хочешь?
Лера разорвала веки. Прокашлялась и выдавила категоричное "нет".
Мико сказал что-то еще, но Лера его не услышала. Снова потеряла сознание... или же просто резко уснула.
А пришла в себя от воплей Славы.
Он, с трудом держась за стену, смотрел на Марту. Лера поразилась, насколько он изменился, насколько отощал и побледнел, каким тусклым и безжизненным стал взгляд, и ни одно его предложение не могло быть сказано без кровавого кашля.
- Ты это сделала?! - хрипло кричал Слава, цепляясь за стену. - Ты сделала это, да? Как?!
Марта дрожала. То ли оттого, что печь в избе уже сутки не топилась, то ли от страха.
- Мне не за себя обидно, Слав... Не за себя. За Леру. Что там, тринадцать лет девчонке, в шестом классе учится, малявка еще! А что с ней творят эти изверги... Видят же, что маленькая, что слабая, что не может противостоять... И мучают. Да я без слез смотреть на нее не могу!
Марта сжимала крохотные детские рукавички. Неосознанно прижимала их к себе, утирала ими слезы и неслышно шептала какие-то слова.