Короче, обошлось почти без эксцессов.
Три пассажира сами вываливаются из «десятки» — оглушенные, задыхающиеся и орущие от страха за свои жизни. Двоих — мордами в асфальт, руки в наручники. Третий, стреляя во все стороны из пистолета, стремглав бросается сквозь автомобильное движение через дорогу.
Крутанувшись, я присаживаюсь на колено, вскидываю автомат, совмещаю линию прицела с затылком угребка. И жду ровно одну секунду…
Кто-то из моих снайперов успевает сделать выстрел первым.
Готов. Убежал недалеко. Ноги кавказца несуразно заплетаются; тело складывается пополам и безжизненно шмякается на проезжую часть — аккурат поперек разделительной полосы. И тут же по его башке с визгом покрышек пролетает какая-то иномарка.
— Не стоит бегать от снайпера — умрешь уставшим, — ворчу я, защелкивая наручники на запястьях лежащего «духа». Тот податлив и что-то ласково шепчет по-басурмански — верно, предлагает большие деньги или читает молитву…
Встаю, отряхиваюсь. Гляжу по сторонам — нет ли пострадавших от беспорядочной стрельбы. Кажется, нет. Прохожие напуганы: жмутся к домам и стараются скоренько проскочить место скоротечной перестрелки.
Резко скрипит тормозами машина с фээсбэшниками. Через пару секунд откуда-то появляется вторая, за ней останавливается «Скорая помощь»…
Дело сделано. В общем-то, хорошо. Если не сказать: стерильно.
Вечереет. Ищу взглядом координатора операции — генерала ФСБ. Пора докладывать о завершении операции и сматываться домой…
Мчимся по той же трассе в сторону Ставрополя. Дорога домой всегда веселее и воспринимается легче. Особенно после удачно выполненной работы.
Взятых кавказцев сдали на руки фээсбэшникам: трех здоровых и одного, еще тепленького. Мой снайпер слегка расстроился: целил в башку, а попал в шею. Те же фээсбэшники развернули свои навороченные машины, взамен подогнали наши старые «УАЗы». Мы люди не гордые, крутых из себя не корчим — что Родина-мать дала, на том и ездим.
Среди моих ребят потерь нет и это особенно приятно. Парни расслабились: кто спит, кто бездумно уставился на красивые пейзажи правобережья Кубани, подсвеченные оранжево-синими вечерними сумерками. Парням хорошо — приедут и завалятся спать. А мне еще сочинять письменный отчет, копию которого я пообещал генералу ФСБ выслать электронкой к завтрашнему полудню.
Устало смотрю на бегущее навстречу дорожное полотно. Водила включил габаритные огни с фарами, но мощный ксеноновый свет все равно становится серым на новеньком асфальте…
Итак, согласно всем удостоверяющим мою личность документам я — Павел Аркадьевич Белозеров. Подполковник, заместитель командира отдельной десантно-штурмовой бригады. Русский, тридцати шести лет от роду. Высок, статен, сероглаз, на здоровье не жалуюсь. Большинство баб считает мою наружность располагающей. Возможно, так и есть — им виднее. Более всего ненавижу зависимость. Именно поэтому, почувствовав однажды, что основательно подсел на «палочки смерти», резко бросил курить и с тех пор дымлю в очень редкие моменты — когда очень хорошо или когда совсем плохо. По той же причине я никогда не пробовал наркотиков и спокойно отношусь к алкоголю. Как к лекарству: легко накачу стакан водки после боя или рюмку-другую «за свиданьице» с милой барышней. Для потенции, так сказать, и длительности оргазма.
Кстати, о барышнях. Не женат я до сих пор тоже из-за любви к свободе. И еще благодаря абсолютной убежденности в том, что деньги на шлюх, бухло, закусь и прочие «невинные мужские шалости» не должны скапливаться в кошельке одной-единственной женщины. Неправильно это. Они должны использоваться по своему прямому назначению.
Давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар слаще, я окончил Рязанское десантное училище. А десятью годами позже — Военную академию имени М.В. Фрунзе. Всю сознательную жизнь, за исключением моментов ее нетрезвого восприятия, я готовил себя к борьбе с врагами Отечества: дрался, выживал, зализывал раны, умирал на тренировках Кочергина и Шеменёва, убивал, калечил сам и снова зализывал раны… Однако, как доказывает многолетняя практика, Родину гораздо труднее защищать от своих, нежели от чужих.