— луг Асфоделос эллинов;
— долина Авалон кельтов{86}, в которой, согласно воспевшему Грааль Роберу де Борону, должен быть похоронен Иосиф Аримафейский — первый хранитель Грааля;
— священная дубовая роща, где на ветвях дерева висит золотое руно;
— сад Гесперид, в котором находится чаша возрождения к новой жизни;
— волшебный лес Оберона, окружающий и защищающий замок Монмур;
— бразельянский лес, отделяющий от всего мира храм Грааля Мунсальвеш{87}.
На корабле «Арго» аргонавты прибыли в страну золотого руна. В чаше Аполлон переносится через море, чтобы попасть в страну гиперборейцев и в сад Гесперид. У эллинов корабль доставляет души прощенных в Страну света. По этой же причине на греческих захоронениях очень часто встречаются изображения кораблей. То же самое мы встречаем и в катакомбах христиан. Часто вместо корабля изображали рыб или дельфинов. Уже у Гомера упоминается рыбак Орфей, Добывающий священную рыбу{88}. С образом рыбы ассоциируется у первых христиан их Спаситель Иисус Христос, ведущий людей в Царствие Небесное. У катаров было сходное представление о лодке как о средстве доставки к небожителям: корабль мертвых, парусом которого является солнце — символ светлого Спасителя. Для них, так же как для первых христиан, рыба была знаком «Иисуса Христа — Сына Бога — Спасителя» (Ιησουζ Χριστοζ Θεου Υιοζ Σοτερ; начальные буквы образуют греческое слово «ΙΧΘΥΣ» = Рыба).
В эпосах о Граале король Грааля Анфортас называется «королем-рыбаком». Кретьен де Труа называет его «rois Pesciere». Это название берет свое начало от знаменитых слов Христа, обращенных к рыбакам: «Я сделаю вас ловцами человеческих душ».
В старофранцузской песне из эпоса об Обероне «Гуон из Бордо», к содержанию которой мы должны будем еще вернуться, Гуон и Эсклармонда носят в волшебном мире Оберона «накидку» «удивительного монаха» и — по другой версии — рыбака Маллаброна в обличье дельфина.
Давайте вспомним и о другом обстоятельстве: в романской Церкви Любви плащ и накидка символизировали новое «обличье», которое после принятия «крещения духом» занимает место человеческого тела — плода трудов Люцифера и ловушки для души.
Обитель Треврицента была salvasche (дикой) и вместе с тем salvat (спасенной, скрытой). Братья этого аскета, катары, также были хорошо укрыты в своих диких пещерах Сабарте{89}. Когда инквизиторы уже стали хозяевами пещеры «Кафедрального собора» в Ломбриве и пещеры Отшельников, еретики еще были в силах оказывать сопротивление захватчикам в своих пещерных крепостях (Spulga) вплоть до XIV века. Словом «spulga» было принято называть укрепленную пещеру (от латинского spelunca, уменьшительная форма от spelum — пещера).
Пещеры Сабарте — а таковых известно две — представляли собой мощные подземные укрепления. К сожалению, нам известна лишь малая часть их разветвленных ходов и залов. Возведенные повсюду стены, по которым в течение столетий сочилась из скал вода с известью, хранят дремлющую в их тени тайну.
Современная наука обходит вниманием пещерные крепости Сабарте. И тем не менее каждый, кто при поездке по шоссе Тулуза — Барселона, проехав маленькое курортное местечко Орнолак-Усса-ле-Бэн, достигает перевала Пюиморен, может увидеть справа от себя (приблизительно на середине крутой скальной стены) мощные, увенчанные зубцами стены, защищающие входы в пещеру. Здесь находится сохранившаяся до нашего времени пещерная крепость Буан. В ней есть все, что присуще средневековой крепости: донжон, лестницы, казематы, место для дозорного. От обычного замка она отличается лишь тем, что состоит почти исключительно из подземных ходов.
Вторая пещерная крепость, Орнольяк, находится на противоположном берегу Ариега, между пещерой Отшельников и пещерой Фонтана, недалеко от полуразрушенных бань Усса, в термах которых резвится множество водяных ужей. После утомительного восхождения по осыпи вы попадаете в почти непроходимые заросли, состоящие из смоковниц и колючего кустарника. Наконец, преодолев эту колючую изгородь, вы выходите к развалинам крепости. Вдоль потемневших от копоти скальных стен вы приближаетесь к входу в разрушенную пещерную крепость, выступающую над скалой подобно запорошенному снегом пограничному дозору. Там, где когда-то был вход, ведущий в недра горы, не уцелело ничего. Этот вход засыпали, когда крепость еретиков была предана огню. Насколько велика была эта крепость, можно судить по вырубленным в обеих противоположных стенах отверстиям для несущих балок: здесь должно было быть четыре — или даже Дольше — этажа.