— Я имею честь говорить с господином Элезаром, посланником епископа Сигварда?
Дождавшись кивка, Лантберт продолжил:
— Господин шультгейтс* Юрген Дитфрид уполномочил меня вызвать в суд господина Элезара по спору между настоятелем собора Петра и Павла и им относительно имущества в виде коня. Заседание суда состоится завтра, в полдень в здании городского совета, куда господин Элезар обязан явиться беспрекословно. В случае неявки обеих сторон суд отменяется, с вызываемой стороны взыскивается судебный сбор. В случае неявки одной из сторон имущество присуждается второй, а с неявившегося будет взыскан судебный сбор.
— Эээ, благодарю. А как проходит у вас суд?
Судебный исполнитель посмотрел на Элезара как на сельского дурачка, как если бы каждый житель мира обязан был быть осведомлён об особенностях судопроизводства в городе. Но всё же снизошёл до объяснения.
— Вы оба предстанете перед шультгейтсом, являющимся судьёй в городе от имени герцога, будет осмотрено спорное имущество, затем вам можно будет представить свидетелей и другие доказательства принадлежности вам имущества. После этого шультгейтс вынесет приговор: либо вам будет дано время на предоставление других доказательств, либо ему понадобится время на то, что бы решить кто из вас прав.
— А кого можно приводить в качестве свидетелей и какие можно приводить доказательства? — уточнил Александр.
— Любых свободных. А что касается доказательств, то в силу должностных обязательств не имею права вам помогать. Сами подумайте, что могло бы доказать принадлежность вам коня.
На этом судебный исполнитель попрощался и удалился вместе со своим чувством самодовольства, которое, казалось, витало вокруг него, как некие пары.
— На рынок нам надо.
Оба друга обернулись на голос. В дверях сарая стоял Аглаек, задумчиво и сонно посасывающий травинку сена, которое, вообще-то, вполне могла быть не очень и чистой, учитывая соседство с животными.
— Что? Зачем нам на рынок? — спросил Элезар.
— Да чтобы торговцев найти. — усмехнулся проповедник. Элезар на этот очевидный ответ только недоумённо захлопал глазами.
Александр, который уже догадался, что имеет в виду их спутник, разъяснил.
— Наверняка не мы одни за эти дни прибыли из Любека. Многие по реке шли и нас обгоняли. А кто-то и по морю мог успеть доплыть. Да и не одни мы по дороге шли. Наверняка есть те, кто присутствовал во время судебного боя. Можно привлечь их в качестве свидетелей. Они подтвердят, что ты честно выиграл коня. Гглавное — нам ведь доказать, что именно ты получил его честно. А где его взял покойный проигравший уже и не так важно. Или важно, но пусть уж по этому поводу они спорят с князем Любека. У него вроде бы как родня тут среди саксонской знати. Так что удачи им.
— Эх, а может и сейчас судебный поединок попросить?
— Во-первых, никто его между духовными лицами не разрешит. Я вообще не понимаю, почему нас позвали на графский суд, а не на суд епископа. Хоть ты и не клирик, но мы формально служим епископу, исполняя его поручение. Тут есть какая-то скрытая причина, и это тоже неплохо бы выяснить у знающих людей. А, во-вторых, Элезар, сказано: не искушай Господа Бога твоего. Один раз тебе просто повезло. Я хоть и небольшой профессионал в схватках, но точно видел, что это была печальная для Маркуса Ингвардсена случайность.
— Это не было случайностью! Это была ошибка. Его ошибка. Я видел, что он высоко поднял щит и воспользовался этим. Да, Господь был на моей стороне, но ошибку он совершил сам, и я сам использовал свой шанс. Моя победа неслучайна.
— Не будем спорить, но уверен ли ты, что Бог будет и в этот раз на твоей стороне? Ты ведь понимаешь, что этот викинг запросто мог и ограбить караван и тем более убить случайного путника на большой дороге. Ты сам рассказывал, что таким не гнушаются промышлять и простые крестьяне, и даже благородные сословия, особенно всякие младшие сыновья каких-нибудь владельцев небольших лёнов. И получается, что конь, если это так, действительно принадлежит церкви. И будет ли при таких обстоятельствах на твоей стороне Господь в судебном поединке?
Элезар задумался. Такие доводы ему в голову не приходили. Он даже на мгновение подумал отдать коня церкви, но всё же он рисковал за него жизнью, это был его трофей. Отдать его просто так было жалко. А Александр закрепил его сомнения:
— В конце-то концов законный суд — это тоже в какой-то мере суд Господа. Не зря же сказано апостолом: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро».