— Признаться, и вы доставили мне немалое удовольствие, а потому я приму вашу оплату — улыбнулся монах.
— Что же, так идёмте сейчас же!
Но здесь Элезару с Александром приблизился храмовый служка и сообщил, что их готовы принять и ожидают в саду. Извинившись и договорившись встретиться с юношей вечером, они отбыли к епископу.
Под довольно широким навесом за столом с постными, но довольно разнообразными блюдами их встретил уже достаточно пожилой человек. Тонзура его была окружена редкими седыми волосами, взгляд был полон усталости, но всё ещё внимателен и остр.
Оба путника приблизились с поклоном, затем приложились к предложенной для поцелуя руке и представились.
— Чего же вы хотели от меня, дети мои?
Элезар изложил уже стандартную их историю о посланцах епископа и перешёл к просьбе.
— Отче, для нашей миссии нас снабдили достаточной суммой, достаточно у нас было и собственных. Однако в дне пути отсюда мы встретили торговца иудея, который перевозил в том числе рабов с Востока, из земель славян, и мы посчитали богоугодным делом выкупить у него несколько христиан, попавших в плен к язычникам и затем проданных ему в Польше. Денег у нас осталось совсем немного. Могли бы мы взять для нашей богоугодной миссии заём в 2 тыс. пфеннингов.
Епископ Вихо поднял на него свои почти серые глаза и пристально взглянул.
— Могу ли я быть уверенным в возврате и чем ты можешь поручиться в этом, сын мой?
— Отче, я не могу точно сказать, когда мы вернёмся в эти места из Святой Земли, но в том, что мы вернёмся не позднее чем через три года может послужить залогом не только верность моего слова, но и земля моего отца в Хайтебю. И…Вы знали его. Мой отец, священник Пётр служил в этих землях перед своим подвижничеством в земли славян на севере. Насколько мне известно, по его рассказам вы оба были помощниками казначея в монастыре Святого Мартина.
— О! А я всё смотрю на тебя и думаю, где же я видел твоё лицо? — сразу же очень тепло улыбнулся ординарий. — С твоим батюшкой мы в молодости выпили немало монастырского пива, сваренными искусными монахами нашей обители. Он писал мне о тебе… Что же…. Господь заповедал: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся»… Епископство может занять тебе две с половиной тысячи пфеннингов.
Элезар благодарно склонил голову и снова приложился к руке епископа, благословившего его.
— А сейчас сядь со мной, отобедай, вместе со своим другом и расскажи о своём отце.
— Батюшка умер, отче — печально сказал Элезар, а затем присоединился к трапезе и поведал о последнем времени земной жизни отца.
После трапезы обоих проводили в церковному казначею, который отсчитал им две с половиной тысячи пфеннингов и составил закладную на имущество Элезара. Пятьсот из полученных тут же были записаны Элезаром в качестве пожертвования епископству, поэтому на руки они получили запрошенные изначально две тысячи. Процентов Святая Церковь за бескорыстную помощь ближнему не брала, но никто не запрещал ей получить пожертвование от благодарного прихожанина. Забавно, что даже самых ярых адептов аскетизма и установления строгих монастырских порядков эта совершенно обыденная практика совершенно не волновала.
Полученные деньги помогли прикупить кое-что для согласившихся пуститься с ними совместно в путь спутников. Но основные покупки решили оставить до Парижа, где торг и выбор был богаче, а цены благодаря этому ниже. Особенно на оружие, которое в землях франков делалось не в пример больше, чем у саксонцев.
Вечер же они с удовольствием провели в своей компании и с новым знакомым в остроумных пикировках и духовных беседах, попивая крепкое рейнское вино и восхваляя друг друга в здравницах.
Выехав на утро, путники с удивительным спокойствием за неделю добрались до Реймса, резиденции архиепископа, когда-то столицы королевства Франков и места коронации королей. Александр очень хотел посмотреть на старинный в его времени, а сейчас, должно быть, совершенно новый Рейнский собор, но несмотря на то, что в городе были и соборы, и множество величественных церквей, ничего похожего на то, что он несколько раз видел по телевизору и в интернете он не нашёл. Город встретил их какой-то тишиной и малолюдностью. Вскоре стали понятны и её причины. По всей видимости, почти все местные жители, а может многие с окрестных селений, собрались послушать проповедь какого-то нищего, окружённого толпой.
Даже стоя достаточно далеко, друзья слышали его мощный голос и вскоре поняли, что говорит он очень знакомые им слова. Проповедник несомненно вещал и призывал к походу на Иерусалим.