Через некоторое время они подъехали к воротам и встали в очередь, а затем, наконец, оказались в Париже.
Глава 14. Париж
— Увидеть Париж и умереть! — продекламировал Александр на латыни, когда их взором предстала небольшая площадь, от которой отходили улицы сразу в трёх направлениях. По периметру она была окружена деревянными строениями, хотя вдалеке и за рекой на острове виднелись «цивильные» постройки из камня и даже аналоги многоэтажек частично из дерева.
— Увидеть Неаполь и умереть!*— улыбнулся ему Элезар.
*лат. «Videre Napoli et mori» — в те времена это крылатое выражение, вероятно, звучало так.
— Пожалуй, оба варианта того не стоят — кивнул Александр, и они рассмеялись.
— Я слышал король в Париже, вот бы он принял нашего благодетеля у себя, а мы бы с ним… — присоединился к их беседе Аглаек.
— Вот скажи мне, мой пронырливый друг, откуда ты вечно всё знаешь? — задал ему вопрос, находящийся в превосходном расположении духа Александр. Рука почти не болела, и это его как раз и радовало, но он всё же берёг её, держа в самодельной подвязке, а конём управлял левой.
— Я просто очень умён и умею слушать, а не болтать языком попусту— философски и загадочно изрёк Аглаек, и молодые люди, переглянувшись, снова рассмеялись.
Их процессия, втягивающаяся в становящиеся узкими и тёмными улочки, вызывала немало внимания, хотя движение в город и из города было оживлённым. Но такого множества воинов в одном отряде сразу — не наблюдалось. Не обращая внимания на взгляды, они отправились направо, и дорога привела их к воротам через деревянную стену, в этот раз без оборонительного рва, выходящую к Сене и портовым сооружениям на берегу реки. Здесь они повернули налево к двум видневшимся мостам острова Сите. Видимо, Пётр действительно собирался остановиться, если уж и не во дворце короля, то, возможно, в одном из многочисленных аббатств Парижа, располагавшихся, как на центральном острове города, так и на левобережье.
Почти так оно и оказалось, только без удобств епископства Реймса. В итоге их принял Божий приют для путников и больных*, который хоть и располагался на острове Сите рядом с дворцом короля, однако был прямо-таки забит огромным количеством путников.
*Существует до сих пор, смотрите дополнительные материалы.
Их взяли на постой, как и всех паломников совершенно бесплатно, и даже выделили отдельный дом, но для них тот оказался мал. Элезара с Александром разместили на третьем этаже приюта в комнатушках, спать в которых можно было исключительно по очереди или уж совсем вповалку, так как для восьмерых здесь было тесно. Первый этаж выделенного им здания был каменным, а верхние с деревянными балками и покрыт материалом, который Александр для себя определил, как саман — смесь глины и соломы. Если не считать крайней тесноты и, как выяснилось позже, насекомых, то в целом жаловаться было особо не на что. Русичи тут же завалились на отдых. Элезар с Александром, Аглаеком и Утредом отправились снова на правый берег, где помимо порта были ремесленнические кварталы и многочисленные увеселительные заведения.
Как они вскоре убедились, большинство домов в городе было построены по тому же типу, что и выделенный им, лишь с некоторой разницей в архитектурных излишествах. Где-то были сильно выступающие над первым этажом вторые и третьи, предохраняющие посетителей торговых лавок от непогоды и помоев. Где-то каменными были пара этажей, а дома огорожены каменным же забором, образуя небольшие усадьбы, пригодные к защите от нападений. Порой в городе встречались и настоящие дворцы, а строгие аббатства и находящиеся в них церкви, непременно каменные, создавали интересное обрамление.
Хотя всю правобережную часть Парижа можно было обойти довольно скоро, если бы можно было просто идти прямо, однако узкие улочки и обилие людей делали это практически невозможным. Уличные торговцы, попрошайки, обычные жители, церковнослужители, сверкающие на солнце тонзурами — все они, казалось, собрались на какой-то праздник. Но на самом деле это был почти заурядный день этого города, который стараниями королей, превращался в истинную столицу Франции. Населения Парижа вряд ли было больше, чем в Реймсе, но плотность застройки и скученность создавали впечатление чуть ли не мегаполиса. Если Реймс был поделён на кварталы по сословиям, где священнослужители находились отдельно от королевского района, а торговцы были отделены от ремесленников, то в правобережном Париже застройка была хаотичной и можно сказать демократичной. Не во всём Париже было так. На острове Сите, разделявшем, как и река, город надвое, всё было благоустроено и упорядоченно королевской волей. На левобережье в основном были богатые аббатства. Но здесь, на правом берегу реки был настоящий средневековый город, каким его представлял себе Александр. В нём всё было вперемежку и не довлело строгостью. И этот Париж ему нравился. Проходя, словно ледокол мимо горожан, он чувствовал себя Д’Артаньяном, который в окружении друзей шествует по славному городу, хотя до эпохи мушкетёров были ещё века и века. Но атмосфера! Улыбающиеся девушки, возящиеся со своими делами горожане. И взгляды, заинтересованные взгляды.