… — я сломаю вам ноги, — закончил бешеным шипением я, сняв мантию–невидимку за спинами двух рослых девиц. Судя по расцветке мантий, с Рейвенкло и Слизерина.
На этот раз это были пятикурсницы, которые прессовали Гермиону, испуганно жмущуюся к стене в обнимку с толстенной книгой. И этих двоих я хотя бы знал по фамилии и, переворошив память со сведениями из дневника по магическим родам, продолжил тихим голосом давить, мысленно сжимая в кулаке их шеи:
— Вы, две тупые курицы, что–то много о себе возомнили, и мне придётся вас проучить.
— Мой отец… — пискнула Нэнси Хиггс, младшая сестра слизеринца Теренса Хиггса.
— Что мне твой отец, Хиггс? Мне на Волдеморта плевать, а не только на твоего отца! Я навещу твой дом в Сассексе и Олдридж–Холл в Беркшире. Слышите меня, мисс Олдридж? — я перевёл взгляд на резко побледневшую рейвенкловку. — И спалю их оба к Моргане Адским Пламенем со всеми, кто там есть. Вы две дали мне прекрасный повод, угрожая моей девушке, и если с Гермионой что–то случится, то я знаю, с кого за это спросить!
— Мы пошутили, — пятясь, затравленно шептала Олдридж.
— А вот я совсем не шутил! — практически прорычал я.
Мля! Как же хорошо было после того ритуала Ханеша! Все не только меня избегали, но и буквально шарахались, как от чумного. Пока Дамблдор отсутствует в школе и опять улаживает какие–то свои дела по поводу скандала с Блэком, возможно, у меня получится продемонстрировать что–нибудь масштабное, угрожающее и свидетельствующее о моей несомненной тёмности и кровожадности. Лишь бы отстали.
Шмыгающую носом Гермиону вместо наших занятий пришлось, под наколдованными чарами тишины, утешать и успокаивать. Заклинания отвлечения внимания и «Квиетуса» вокруг нашего столика в библиотеке оказалось достаточно для спокойного написания эссе, но вот потом она совсем расклеилась и стала уничижительно и самокритично о себе рассуждать.
— Ты ведь действительно аристократ, Гарри! А кто я? Простая магглорождённая и все…
— Аристократ? — перебил я её сердито. — Гермиона, зачем ты только эту ху… хре… фиг… чушь за кем–то повторяешь? Единственный настоящий аристократ в Хогвартсе только один, и это Джастин Финч–Флетчли с Хаффлпаффа — отпрыск младшей ветви герцогов Флетчли. У магов нет аристократии в традиционном понимании и с точки зрения неволшебников. Для появления такой социальной прослойки нужна знать, которая правит плебсом. Волшебники никогда не правили ни до Статута, ни после. Да даже Мерлин на короля работал, а не наоборот. В магическом мире никогда не было монархии, хоть и назывались древние магические государства империями, королевствами и султанатами, но они так назывались только территориально. Все, кто пытался создать подобный строй, заканчивали плохо. Все эти Короли–чернокнижники, Тёмные Лорды и прочие придурки уничтожались очень быстро и качественно. Невозможно создать подобное у волшебников, потому как они индивидуалисты до мозга костей все поголовно и объединить их по какому–либо признаку и идеям нереально или по крайней мере очень сложно. Да что говорить, если даже внешняя и смертельно–опасная агрессия не способна сплотить в единый монолит такое аморфное общество! Что многократно подтверждалось гоблинскими восстаниями. Всегда Авроратом и отрядами мракоборцев обходились, ведь даже, blin, армии нет никакой и которую за всю историю магии никто не собирал. Нет такой потребности, не воевали волшебники государство на государство, только в составе людских армий и только добровольно. Есть род, семья, если хочешь, большая и влиятельная, или наоборот, и это единственное устойчивое по структуре общественное образование в мире магии. Всякие министерства, гильдии, ковены — это лишь непомерно раздутые кружки́ по интересам, отвечающие за видимость законов, традиций и, по сути, являющиеся «руками» небольшой кучки сильных волшебников, потому как за всем в одиночку не уследить. Да и то, что творится внутри таких организаций, единством даже с натяжкой назвать нельзя. Дикое переплетение интересов тех самых родов. Высшая форма власти, когда проявляется воля волшебников, — это Большой Круг Магов, и никак иначе. Там каждый волшебник равен, несмотря на магическую мощь и происхождение. Я простой пацан, выросший в маггловской семье в Суррее, а не сноб какой из Лондонского Сити! А ты говоришь — аристократ! — закончил я свою сумбурную речь.
— Почему тогда все так говорят? — с огромным интересом спросила она.
Все обиды и переживания, как я посмотрю, уже позабыты. Наверное, не обязательно Гермиону обнимать, а для её спокойствия и обретения душевного равновесия достаточно лекцию какую–нибудь задвинуть с обширными объяснениями.