Тихая война одного демона с несколькими противниками продолжилась и на следующий день, и на следующий. То у Вейн конспекты и эссе в труху перемолоты, то у Хиггс мантия на ленточки распорота, то у затесавшейся в эти тесные ряды слизеринки–шестикурсницы Одри ВанРутт волосы внезапно выпали. У кошака оказалась неиссякаемая фантазия. Всех семерых, кто наложил сглаз, вычислить удалось достаточно легко по таким вот мелким неприятностям. С проклятиями вышло сложнее. Первой подозреваемой была Уизли, и она не вылезала из больничного крыла, так как, только вылечив ушибы, её еле откачали после того, как вместо «Костероста» ей была подсунута какая–то убойная гадость, но в фирменной бутылке и с оригинальной этикеткой лекарства. В то, что она знала и смогла проклясть Печальным Солнцем, я ни на миг не верил. Слишком там всё сложно и нужно обладать определёнными навыками, которых у туповатенькой рыжей не может быть, а вот второе проклятие она могла запросто наслать.
Обстановка взорвалась на третий день. И тут имеется ввиду не какой–то метафорический взрыв, а самый натуральный. Минг с теми самыми своими, до сих пор мне неизвестным подругами, чуть не отправились к праотцам при взрыве котла, в котором мутили зелье для выпускных тестов в школе. Мне стало понятно, что Живоглот рано или поздно добьёт всех причастных к проклятиям и про сглазы забывать не станет. Когда подтвердились последние мои подозрения, уже хотел реально пойти и отчекрыжить кое–кому шаловливые ручонки заодно с головой, как и обещал. Такие вещи не прощают, и тут для них пахнет не только Азкабаном. Например, Гермиона имеет полное право на месть и она будет оправдана в своих претензиях любым магическим судом. Однако был остановлен представительным комитетом из трёх деканов: МакГонагалл, Спраут и Флитвик заявились ко мне с Гермионой после уроков в библиотеку и выдвинули коллегиальное требование — прекратить террор. Почему–то претензии выдвигали мне, хотя я был причастен ко всему этому лишь очень косвенно. Нервничающий больше всех Флитвик, косясь на Живоглота, спящего на коленях у Гермионы, обратился к ней с просьбой повлиять на своего фамильяра и дальше не усугублять противостояние.
— Но как же мне это сделать, — спросила расстроенная девушка, на что получила логичный ответ, который я специально не хотел говорить Гермионе:
— Просто приказать, — пожала плечами Спраут.
— Профессор Флитвик, сэр, вы наверняка знаете, почему пострадали ваши студентки, — обратился я к полугоблину. — У меня нет доказательств, но то, что в стенах школы можно творить тёмный ритуал с жертвоприношением, мне кажется, должно вас насторожить как минимум. И то, что к этому приложили руку старшекурсницы вашего факультета, тем более. Извините за мою наглость, сэр, но мне не хотелось бы, чтобы подобное повторилось с моей подругой, и я буду вынужден дать этому делу официальный ход, через ДМП, либо решить вопрос радикально, раз и навсегда.
МакГонагалл после моего спича смотрела на меня непонимающе, Спраут задумчиво, а Флитвик мрачно. Наша декан ещё не верила, что прошлогодний затюканный мальчик Гарри сейчас уже совсем не тот, а вот остальные очень даже прониклись.
— Гарри, позволь я поговорю с ними. Я смогу повлиять на этих… волшебниц и гарантирую, что подобного с их стороны не повторится, — удручённо сказал Флитвик.
Что–то слабо верится, они же ведьмы, ну, по крайней мере, одна из них точно! Очень мстительные, как и Живоглот. Флитвик, кстати, был одним из немногих, кто называл меня по имени в неформальной обстановке, то есть вне уроков, и с которым у меня были действительно хорошие отношения. Не хотелось бы их портить, но тут уже решать не мне, а Гермионе, что незамедлительно и произошло после того, как я донёс до него эту мысль:
— Конечно, профессор Флитвик, я немедленно…
Наблюдать, как она чихвостит кота, сидящего на стуле, и в хвост и в гриву, было даже весело. Если бы Живоглот был человеком, то имел бы сейчас вид согласно уставу, то есть лихой и придурковатый, дабы не смущать своими познаниями начальство… и дальше по тексту. Выражение его морды сменилось, когда в обвинительной речи Гермионы промелькнуло:
— …и я тебе приказываю…
Сначала он неверяще вылупился на Гермиону, а потом отвернул морду, и с немым вопросом и тоской в глазах посмотрел на меня:
«Она что, серьёзно?»
На такой выразительный взгляд я неопределённо дёрнул плечом и как мог, так же, взглядом, ответил:
«Я‑то тут при чём? Сам себе такую хозяйку выбрал.»
— Так ты хотел, чтобы они умерли? Гарри, это неправильно! — возмущалась Гермиона.
— Да, Гермиона, и желательно, чтобы подыхали мучительно и долго! Они из тебя хотели сделать ничтожество тем проклятием, живую безэмоциональную и безынициативную куклу. Практически живой труп, никому не нужный и живущий только по инерции. То проклятие, оно не снимается, а если это и возможно, то я точно не знаю, как. Если бы не твой Живоглот, то это могло кончиться очень плохо. И я, blayd', тут устрою море крови, k khuyam raspizdoshu тут всё, если подобное повторится. Zhertvoprinoshenie ustroili zdes', a vsem do pizdy'!!! — совсем сорвался я и перешёл на дикую смесь английского и русского матерного.