— Но ведь ты ходил, тогда, ночью, и пил зелья. Я сама всё видела, и говорил со мной, а потом, потом ты… ты! — возмущенно протараторила она и смутившись, замолчала.
— Что я? Что потом? — с нетерпением спросил я.
Интересно же! Чего там ещё Ханешь натворил, что такая движуха началась?
— Ты меня заколдовал! — возмущённо воскликнула опять радикально красная Гермиона, — Как ты вообще мог так со мной поступить? И где ты смог найти то заклинание?
— Какое такое заклинание? Ты же знаешь, что я ничего не помню. — я не сбавлял напор.
— Сомниум! Я потом в справочнике посмотрела. Его в школе авроров учат, как нелетальное–боевое заклятие. Откуда ты его знаешь? — она продолжила наезжать на меня.
— Это усыплялка, что–ли? В книжке вычитал, — ничуть не покривив против истины, удивлённо и на автомате сказал я. — Не одна же ты книжки читаешь!
— Что это за литературу ты читаешь, что я о ней не знаю и в школьной библиотеке такой нет? — саркастически спросила, Гермиона.
— Я, если ты не заметила, иногда вообще читаю, и в том числе умные книги, которые не ограничиваются библиотекой Хогвартса. — в ответ, и с не менее излишней долей яда, сказал я.
— Назови хоть одну!
Не помню, где эту хохму видел, но я старательно постарался состроить дебильно–поучительную физиономию и выставил свою левую ладонь с тремя пальцами перед лицом возмущённой девчонки.
— Я прочитал очень много книг, — и стал важно так, по очереди, загибать пальцы. — Букварь, синюю и другую.
— Гррр–аррр–и Джеймс–с–с Пот–тер–р-р!!!
Такие или примерно такие разговоры у нас происходили каждый день после отбытия всей шайки–лейки привлечённых специалистов. Не знаю как, не знаю зачем, но Гермиона каждый день просачивалась мимо поста из двух авроров на входе в больничное крыло и с упорством, достойным лучшего применения, продолжала меня терроризировать. В принципе, я её очень хорошо понимал. Ведь моё поведение стало в корне отличаться от моего же поведения до событий в Тайной Комнате, и это вызывало у девчонки множество вопросов и подозрений.
Авроры ведь не просто так больничное крыло охраняют. Имел место неизвестный тёмный ритуал с некромантскими манипуляциями души, которую приносили в жертву, что достаточно точно определили невыразимцы. Поднявшаяся паника улеглась позже, когда барьер спал, и через оцепление ощетинившихся палочками авроров пробилась наш колдомедик и стала засыпать неподвижно лежащего меня каскадами диагностических чар. Непонятностей возникло ещё больше и послали за помощью в Мунго. Прибывшая бригада колдомедиков во главе с Гиппократом Сметвиком чуть не подралась с аврорами и невыразимцами за, как они выразились, «уникальный материал».
Сверившись с находящимися в моей больничной карте колдоснимками ауры и магического ядра, они определили, что перед ними стопроцентный Гарри Поттер, но с некоторыми оговорками. Увеличившаяся на порядок, то есть даже больше, чем в десять раз, ёмкость, размер и соответственно мощность магического источника и усложнившаяся система магоканалов, характерная для зрелого волшебника, а не для ребёнка, вызвали восторг и бурное обсуждение. Брякнувшему что–то об одержимости Дамболдору и насторожившимся аврорам прочитали получасовую лекцию о бредовости данного высказывания с перечислением наглядных фактов, что не могут быть одержимые с одним ядром, и в тени источника носителя обязательно будет виден источник магического паразита. Тем более, что аура пациента не несёт признаков вмешательства, кроме знаменитого следа от тёмного проклятия, и соответствует медицинской карте. Ещё больше вопросов оставила углубленная диагностика организма на физическом уровне, с перечислением повреждений, следов воздействий и зелий. На повернувшиеся недоумённые взгляды мадам Помфри ответила, что всё обнаруженное, за исключением неизвестного органического вещества и слёз феникса, отображено в истории болезни и она как могла, за свой счёт лечила мальчика, несмотря на запрет от директора и требований неразглашения. Теперь уже нехорошо стали смотреть на знаменитого светлого мага.
На злобное шипение главы ДМП мадам Боунс: " — Что за дерьмо здесь происходит?», не смогли дать не одного внятного объяснения ни один из присутствующих. Прямо как в классике прозвучал и следующий вопрос: " — Что со всей этой хернёй делать?» На мямленье Дамблдора о том, что: " — Не нужно горячиться.» и " — Нам всем нужно успокоиться.» никто не обратил внимания.
Все подозрения с меня спали, когда я очнулся и набежавшая толпа, чуть не затоптав Гермиону, начала наперебой меня распрашивать. Колдомедиков интересовало моё самочувствие и ощущения; авроров — мои последние воспоминания; Дамблдора — моё к нему отношение; дмпэшников интересовало всё, и поподробнее.