— Ну что ж, джентльмены. Вам захотелось грязнокровочек? Я вам устрою кое–что поинтересней.
Глава 57 Отмороженная
— И что же мне со всеми вами делать? — спросил я с равнодушным и безэмоциональным выражением лица, варварски и напоказ выламывая отросшие зубы у «красавчика» Роджерса.
Кровь, летевшая во все стороны, забрызгивала не только меня, но и лежащих на полу Пьюси и Долтона. Они смотрели на эту сцену с ужасом и совершенно беспомощно, скованные таким же «Петрификусом», которым неосмотрительно, меня пытались проклясть в самом начале. Роджерс, каждый раз, когда я выдирал с мясом похожие на тонкие желтоватые прутики зубы, только мычал и обливался слезами, неподвижно вздрагивая в луже собственной мочи, крови и экскрементов.
Семикурснику сейчас, и в долгосрочной перспективе, совсем не позавидуешь. Всё дело в том, что ему теперь ни за что не быть хоть как–то привлекательным на свою до этого смазливую рожу. Раны, оставленные волшебным существом, если и лечатся, то с огромными затратами и трудом. А я постарался так, чтобы раны эти были нанесены именно волшебным существом. То есть маг — сам по себе является этим самым существом и если он, допустим, отгрызёт себе палец, то это уже навсегда. Так, вроде, Петтигрю сделал, откусив себе палец, чтобы алиби обеспечить.
Перепаханная и изрезанная отросшими собственными зубами рожа похотливого семикурсника выглядела действительно очень омерзительно и отталкивающе. Как он только от болевого шока ещё не вырубился?
— А ведь неплохой реагент, — задумчиво сказал я, рассматривая кривой и заляпанный кровью костяной прутик изменённого зуба в пару футов длиной. — А если вас всех на ингредиенты пустить? Яйца вам всем тут отрезать и вырезать печень, и потом всё это продать. Тут ведь озолотиться можно! Так ведь, Пьюси? — я равнодушно пнул неподвижное тело слизеринца, представителя рода химерологов, по пути наступив на его шлангообразную руку.
Мне совсем не нравилось нынешнее моё состояние, но я ничего не мог с собой поделать. Сработали какие–то внутренние механизмы подсознания, и теперь, чтобы просто не сорваться в кровавый угар и не переработать лежащие передо мной куски мяса в окончательные трупы, мой разум вымел абсолютно все чувства, оставив только рационализм. Нет, я ни на секунду не думал как–то их выгораживать или искать оправдания, не было и жалости с состраданием или глупого милосердия. Просто сейчас я был совсем не я, повседневный, а был прямо–таки какой–то бездушной и рациональной машиной.
Наверное, только сейчас понял и осознал, что же на самом деле значит мёртвое спокойствие. Все мои практики в окклюменции, методы химерологии, колдомедицины и трансфигурации, где требовалась выдержка, как основной элемент творения чар, даже близко не стояли с настроем настоящего некроманта. И это действительно меня пугало. Ничего наносного и лишнего, только циничный анализ.
Всё столкновение не заняло и минуты, а до отбоя осталось минут пятьдесят. Необходимо вернуться в гостиную факультета вовремя. По информации от Джонсон меня уже ловят с моими постоянными ночными блужданиями, и лишний раз давать повод для разбирательства не нужно. Три объекта на этот промежуток времени, полностью в моём распоряжении. Легиллименция? Невозможно. Столько времени в наличии нет и закладки не поставить. Обливейт? Приемлемо. Трансфигурация в компактные предметы с последующей обработкой в свободное время? Рискованно. Хватятся и будут искать, тем более есть свидетели конфликта. Превратить в трупы? Неприемлемо. Дополнительные проблемы будут обеспечены. Выводы. Вариант первый — склонить к Непреложному Обету, предварительно запугав как следует. Вариант второй — стереть обливейтом воспоминания о боестолкновении, подправив улики. Вариант третий — комбинированный. Работаем. Я поменял свою палочку на клык василиска.
— У вас всех есть только один вариант, а ты мне его сейчас подскажешь, Пьюси. Иначе живыми вас больше никто не увидит, — спокойно сказал я слизеринцу, отменяя при помощи «Фините» парализующие чары.
— Круцио! — с кончика клыка сорвался ярко красный луч и упёрся в грудь слизеринца.
Уже на подходе к нашей гостиной обдумывал, не совершил ли я где ошибок и не оставил каких–либо следов и улик. Тут ведь у нас есть такая прошаренная личность среди преподавателей, как мадам Спраут, и она вполне может докопаться до истины.