— Нужно было Диггори лучше трясти, он что–то знает, но не говорит. Я всё равно узнаю, кто это со мной сделал! Заново отращивать кости… Блядь!!! — кипятился Пьюси. — Говори, что видел, сквиб!!!
Я снял мантию одновременно выходя из–за угла, где до этого подслушивал и упёрся взглядом в нелицеприятную картину избиения. Наш долговязый завхоз лежал на полу, скорчившись калачиком, молча обнимал свою, орущую благим матом кошку, миссис Норрис, а трое старшекурсников, матерясь и ругаясь как пьяные докеры, пинали несчастного старика куда ни попадя. Это зрелище, мгновенно меня вызверило.
Раньше, до ритуала Ханеша и обретения его памяти и навыков, я может быть и позлорадствовал, так как Филч, был той ещё сволочной личностью по отношению ко всем ученикам, и мог придраться с мелочными замечаниями по любому, даже самому несущественному поводу, но теперь, у меня достало внимательности и наблюдательности, чтобы изучить, кто же на самом деле наш желчный завхоз. Ещё будучи на отработке у старика, в самом начале учебного года, я поразглядывал стены его каморки, густо увешанные потемневшими от времени колдографиями и с удивлением опознал на нескольких снимках, молодого и высокого Филча в военной форме с нашивками штаб–сержанта. И ещё с большим удивлением увидел карточку, где он стоял рядом с улыбающейся красоткой в форме второго лейтенанта и, в которой я с трудом опознал нашу МакГонагалл. Получается, что наш завхоз очень даже воевал и является ветераном, во всяком случае, когда я углядел небольшую рамку увешанную медалями, в которых я опознал только Крест Виктории*. Вот тогда–то я и офигел и стал относиться к нашему завхозу с нешуточным почтением, а сейчас какие–то отморозки пинают этого достойного человека ногами!
— Добрый вечер… придурки! — зло поздоровался я.
Пьюси и Долтон, могли похвастаться уже целыми конечностями. Ещё бы, почти две недели на больничной баланде себе хваталки восстанавливали. А вот Роджерс сейчас что–то больно уж скрытный, давешнюю свою красную маску нацепил, стесняется поди. Просто Гюльчатай какая–то, не хочет показать личико.
— Иди куда шёл, иначе нам придётся… — грубо начал отвечать Пьюси, но вдруг схватился за горло и захрипел.
Выхватившие было палочки, Роджерс и Долтон, даже не успели их на меня навести, как повторили тот же жест с хватанием себя за горло. Понимаю, Непреложный обет — неприятная штука.
— Так это ты был!!! — прохрипел Роджерс, срывая с себя маску.
— Не понимаю, о чём ты, Джереми, — с неприязнью сказал я, смотря на изуродованную рожу рейвенкловца. Мда… «Красавчик», каких поискать. Ему теперь только с маской ходить… ночью… в пустыне… на Марсе.
— Исчезните! Пока я не превратил всех вас в моих персональных шлюх, — приказал я, смотря, как они втроём пытаются что–то мне сказать, но у них это очень скверно получается. Не каждый день увидишь наказание за магическую клятву, зрелище очень непривлекательное.
Троица откровенных уродов, трясясь и поминутно оглядываясь, поспешно свалила в темноту коридоров Хогвартса, а я склонился над неподвижным Филчем.
— Ненавижу… ненавижу… — шептал он окровавленными разбитыми губами, прижимал к себе перепуганную кошку, а по его щекам катились слёзы.
Захотелось догнать и убить эти человеческие отбросы. Смотреть как плачут старики, ещё хуже чем смотреть когда плачут женщины. Особенно вот так, от бессилия и осознания, что ты не сможешь ничего сделать в ответ кучке мразоты, оборзевшей от вседозволенности и собственной силы. Вот же суки!
— Потерпите, мистер Филч, я сейчас доставлю вас в больничное крыло, — сказал я, пытаясь его приподнять за плечо.
— Пошёл вон, ублюдок! — проскрипел он своим старческим голосом и шипя сквозь зубы попробовал подняться самостоятельно. — Никуда я не пойду!
С одной стороны, правильно, да и мне не с руки светиться после отбоя, а каморка завхоза прямо тут, за поворотом.
— Петрификус Тоталус! Мобиликорпус! Будете ещё меня тут ругать! — сердито сказал я, когда заколдовал вредного старика.
Отлеветировав тело замершего завхоза до его комнатки, которая оказалась незапертой и уложив на его же кровать, я начал суетиться с оказанием первой помощи и как всегда, пришлось сначала производить диагностику. И вот тут–то меня ожидали странные открытия, особенно на волне изученного, буквально только вчера. С физическими повреждениями я справился без проблем, там в большистве случаев, только «Эпискей» понадобился, переломов и трещин в костях не было, не считая застарелых и залеченных, а вот в магическом плане меня ожидала совсем интересная картина. Оказывается никакой он не сквиб, а самый натуральный маг, только маг проклятый боевым проклятием, с поэтическим названием «Кара Мордреда». Где он его только подцепил, неужели на войне? Одно из старинных и очень опасных проклятий из раздела официально запрещённых, наравне с «непростительными», но широко применяемое во всех конфликтах волшебников. Защититься от него в бою очень просто — достаточно быть полностью одетым, то есть не должно быть открытых участков кожи. Перчатки, глухая маска, закрытая боевая мантия, и такая штука не страшна. Ещё один минус такого проклятия — это то, что оно требует от малефика много времени для подготовки в бою и период применения ограничен примерно минутой, а это уже очень большой недостаток и за такое время можно уклониться, отступить или переждать. Воздействие происходит на магическую энергетику объекта, каналы как бы схлопываются и слипаются, а само проклятие цепляется к источнику и поддерживает само себя за счёт магии поражённой цели. Снять и разрушить невозможно. Это так официально считается и по всем моим знаниям, что я изучил на сегодняшний день, но…