Возня с подобными побрякушками и моими находками, чаще всего которыми выступали различные украшения подтолкнули меня на необходимость подумать о подарках к наступающему рождеству всем моим знакомым. И тут меня выручило не совсем приятное происшествие с моей торговой деятельностью. Мой бизнес–партнёр, мистер Эрих Толми, прислал с совой обширное послание, где жаловался на то, что на него банально наехали и буквально потребовали передать права на производство нашей магической канцелярской продукции роду Пьюси. Эти товарищи, вот уже лет пятьсот являются монополистами в снабжении магической Великобритании волшебными пишущими перьями. Гуси, павлины и даже страусы изменённые с помощью химерологии давали такой специфический продукт, как перья для письма волшебников способных проводить персонифицированную ману для каждого, что позволяло писать и выводить руны любому магу и наполнять любой текст отпечатком своей магии. Единственным недостатком такого товара, являлась его недолговечность. Перья приходилось очень часто затачивать. Своеобразный ширпотреб, в противовес почти вечной нашей ручке с пером выточенным из кости василиска. Уникальность наших изделий состояла в том, что они подходили каждому и являлись универсальными. Не нужно было персонально подбирать себе пишущий инструмент для того же контракта или пользоваться кровавым пером с собственной кровью в качестве чернил. В тот раз пришлось накатать несколько писем, мистеру Толми, крёстному и даже мадам Боунс с жалобой на произвол и откровенный рэкет со стороны этого рода химерологов. Раз уж мадам Боунс выказала мне покровительство, то пусть и подсуетится немного, тем более, что мы с Сириусом принесли ей немало политических очков в последнее время на многочисленных судебных разбирательствах. С посланием, мистер Толми, мне, как совладельцу дела прислал десяток роскошно оформленных и украшенных ручек, в которых были воплощены некоторые мои идеи. Ничего магического, сверх необходимых чар, но к каждому изделию прилагалась солидная инструкция и новинка — серийный номер и сертификат к нему с оттиском волшебной печати артефактора. То есть полнейший эксклюзив с доказательством подлинности изделия. К тому же, все ручки отличались друг от друга исполнением и отделкой. По сведениям от Сириуса, который ненавязчиво посетил лавку мастера по работе с костью, товар пользовался бешеным спросом и даже образовалась очередь с предзаказами. На этой волне, я посоветовал Толми приобрести лицензию на парные ежедневники с протеевыми чарами и выпускать целые наборы, само собой, в роскошном исполнении. Так что подарки у меня уже есть и более чем солидно выглядящие. Каждая такая ручка не менее чем по сотне галеонов продаётся и не каждый может себе такое позволить.
Ещё одно моё «достижение», это то, что из ночных коридоров Хогвартса напрочь исчезло такое явление, как наш завхоз. Вот прямо парадокс: утром за завтраком и днём в обед он есть, а вот уже за ужином и ночью, где–то пропадает. Я уже было хотел через «Карту Мародёров» за ним проследить, до такой степени мне было любопытно, но она ещё не была мной исследована на сюрпризы и всяческие закладки. В тот раз, когда я провёл свой небольшой эксперимент по снятию проклятий и когда меня чуть не расплющило магическим выбросом по стенам комнатушки нашего завхоза, я еле успел закончить диагностику пациента и накинуть на себя свою мантию–невидимку, прежде чем к Филчу ворвалась настороженная и полностью готовая к бою Помона Спраут. Что стоило Филчу «сохранить лицо», я, между прочим, очень хорошо представляю и в этот раз меня выручила моя эмпатия. На заполошные вопросы декана барсуков, которая патрулировала школу этим вечером, он отбрехался тем, что стал объектом чей–то очередной шутки и попросил, в обычной своей желчной манере, оставить его в покое. В его чувствах тогда настоящий коктейль бурлил из неверия, непонимания и злорадной надежды. Наверное и его понять можно. После многих лет, наконец, почувствовать свою магию и ощутить себя полноценным магом, для него, скорее всего целое знаковое событие в жизни. И как бы я не выпустил своим поступком этакого джина из бутылки. Успокоился я только на следующее утро, так как за завтраком Филч смотрел на меня «ровно» и лёгкая легиллименция с моей стороны показала, что он совершенно не враждебно ко мне настроен, даже где–то дружелюбно, но это, наверное, мне показалось. На мой взгляд, Филч и дружелюбие — понятия несовместимые и лежат в диаметрально противоположных вселенных. Ещё в тот раз диагностика показала, что с ним, относительно, всё в порядке, не считая того, что ему тогда было очень больно. Сам прекрасно помню, как яд василиска по жилам кипятком обжигал, но вредный старикан даже вида не подавал, что ему это доставляет какие–либо неудобства. И вот теперь, мне нужно было исхитриться поймать неуловимого Филча, для дальнейшего изучения и диагностики возможных проблем. Да и просто посмотреть, как там у него всё получилось и удачно ли прошло применение моего экспериментального состава. Может и корректировка где понадобится.